Испытание седьмого авианосца   ::   Альбано Питер

Последним вошел полковник Ирвинг Бернштейн в очень странном одеянии. Голову прикрывает полотняная ермолка, руки обвязаны непонятными ремнями, а вокруг пояса шаль с кистями. Американцы и англичане с любопытством оглядывали его. А он их, казалось, не замечал, погруженный в молитвы.

— Ведом в Иудее Бог; у Израиля велико имя Его… Делайте и воздавайте обеты Господу, Богу вашему… [28]

Он осекся, словно лишь теперь осознав обращенные к нему взгляды, и закрыл псалтирь.

— Эти бечевы я скрутил в виде первой буквы слова «Бог» по-древнееврейски.

— А шаль, шапочка? — не утерпел Уильямс.

Карие глаза немигающе уставились на чернокожего.

— Я здесь, чтобы помолиться об усопших.

— Почтить их? — Уильямс указал на белые шкатулки.

Бернштейн покачал головой, но прежде чем успел что-либо объяснить, в помещении эхом разнесся голос Фудзиты:

— Мы собрались здесь, чтобы отдать последний долг поверженным врагам.

Брент кивнул, утвердившись в своих догадках, а Бернштейн возобновил молитвы.

Адмирал вытянул руку к входу, и один из младших офицеров отворил дверь. Двое здоровых охранников втолкнули в храм гауптмана Конрада Шахтера. Одет в белое, руки связаны за спиной. Глазки-бусинки быстро обежали помещение и сосредоточились на помосте. Он резко остановился, удержав конвоиров; обычную браваду как ветром сдуло.

— Nein! Nein!

— Какого черта? — процедил Уильямс.