Дольф Хейлигер   ::   Ирвинг Вашингтон

Лошадь с бельмом на глазу обычно с добрый час простаивала перед домом, рыла землю копытом и яростно отмахивалась хвостом от докучливых мух. Затем приносили и приторачивали седельные сумки, спустя некоторое время свертывали и пристегивали к седлу дорожный плащ доктора, затем привязывали к плащу докторский зонтик – все это на глазах у кучки оборванных мальчуганов, этих вечных зевак, толпившихся перед дверью. Наконец появлялся сам доктор: на нем были высокие, выше колен, сапоги с отворотами и надвинутая на лоб треуголка. И так как он был мал ростом и толст, то проходило изрядное время, пока ему удавалось влезть на лошадь, после чего проходило тоже изрядное время, пока он усаживался в седле и подтягивал стремена, наслаждаясь изумленными возгласами и восхищением толпы уличных сорванцов. Уже отъехав, он мешкал еще посреди улицы и потом по нескольку раз возвращался назад, дабы отдать последние распоряжения и приказания, причем ему отвечали либо домоправительница, стоявшая у дверей, либо Дольф из лаборатории, либо кухарка-негритянка из погреба, либо служанка из окна своего чердака, и вдогонку ему летели их последние фразы – порой и тогда, когда он уже сворачивал за угол.

Торжественный церемониал докторского отъезда будоражил соседей. Сапожник бросал колодку, цирюльник высовывал завитую голову с гребенкою, торчавшею в волосах, у дверей бакалейщика собиралась кучка зевак, и с одного конца улицы до другого пролетала молва о том, что "доктор выезжает в поместье".

Это были золотые часы для Дольфа.