Долгая ночь Примы Центавра   ::   Дэвид Питер

- В самом деле? Тогда скажите им, что мой гнев сегодня еще не успел войти в полную силу, несмотря на несвоевременные провокации, - сказал Лондо, осторожно коснувшись ссадины на своей голове. Там уже выросла большая шишка. - Хотя, нет, лучше я скажу им сам.

- Но это может быть уловка, Ваше Величество, - предупредил Дурла. - Некая ловушка.

- Будь это так, Дурла, они приготовили бы для меня бластер или что-нибудь помощнее, - сказал Лондо, положив руку на плечо капитану. - И я нисколько не сомневаюсь, что ты бросился бы на выстрел и прикрыл меня своим собственным телом, и умер с молитвой о своем возлюбленном императоре на устах, не так ли?

Дурлу, похоже, не привела в смущение такая сентенция.

- Для меня было бы великой честью, Ваше Величество, сослужить для вас такую службу.

- Тогда будем вместе надеяться, что такая возможность сейчас представится, - сказал Лондо.

По-прежнему обнимая Дурлу за плечи, Лондо подошел к гвардейцам, окружавшим нападавшего. Они не решались пропустить Лондо в круг, но едва Дурла подал им молчаливый знак, тут же расступились. Почему-то это вызвало крайнее раздражение Лондо. Он ведь император. Но какой от этого толк, если даже гвардейцы не торопятся исполнять его пожелания, пока не получат соответствующий приказ от своего капитана?

Впрочем, в конце концов гвардейцы все-таки расступились, и Лондо оказался лицом к лицу с ранами и болью Примы Центавра.

Перед ним, под сделанным из подручных материалов навесом, стояла центаврианская семья. Отец с низко подстриженным волосяным гребнем, и молодая мать, с длинным, по традиционной моде, хвостом волос.