Дороги Младших Богов   ::   Сердюк Андрей

— Вот то-то ж, — сказал Дорожник, а потом засобирался: — Ладно, вы тут мироедствуйте, а мне на обход всяко-разно. Пойду, колеса обстучу.

Схватил фонарь, еще кувалдометр какой-то и действительно вышел. В будке сразу стало темно и мистически — освещал ее теперь только огонь буржуйки, который дразнил нас через щели перекошенной дверцы.

— Я дверь открою, — сказал я. — Лучше замерзнуть, чем угореть.

— Открой, — согласился Серега.

А Гошка ничего не сказал. Он уже посапывал. И всей своей расслабленной позой — разутая нога на топчане, обутая на полу — выражал одну-единственную просьбу: «Not to Distur!»

Глядя на его лицо, белеющее в темноте подобно гипсовой посмертной маске, я подумал: «Прости, Господи, — или кто там вместо него! — в гробу Гошка был бы, пожалуй, страшен».

Через приоткрытую дверь стали доноситься звонкие удары молотка по легированным колесам. Меня это торкнуло: нет, это уже была не кроличья нора, это уже была нора имени гражданина Франца Кафки. В натуре. И мы, как те его пассажиры, что застряли в метро: света в начале уже не видно, света в конце — еще. И темнота такая, что нет никакой возможности верить в существование начала и конца. Наваливающееся безверие в наличие координатной оси вводит чувства в полное смятение, что делает запутанную игру еще более рульной. Настолько рульной, что вопросами типа «Что мне делать?» и «Зачем мне это делать?» уже не задаешься.

Через несколько минут Железный Дорожник вернулся.