Дожди на Ямайке   ::   Покровский Владимир

Это оказалось совсем нетрудно, потому что они прекрасно понимали, чем грозит им теперь любая насильственная, пусть даже и случайная смерть одного-единственного мамута.

Удалось ему также уговорить куаферов не отменять решения относительно скорости и качества пробора. Они кричали, ругались, спорили и обвиняли его во всех смертных грехах, но в конце концов согласились - потому что в принципе Федер был абсолютно прав. То есть ему удалось все, чего от него ждал Аугусто Благородный. А больше всего удалось Федеру заставить куаферов пойти с ним на откровенный разговор, ругаться с ним и спорить, и обвинять его во всех смертных грехах - и это тоже был бы очень большой плюс, будь Федер убежден, что ему продолжают доверять.

- Мне до смерти надоело врать, - сказал он Антону наедине в интеллекторной. - Я никогда в жизни не врал так много. Чувствуешь себя последней сволочью. И тошнит.

- Но капитан! - искренне удивился Антон. - Разве вы им в чем-нибудь наврали сейчас? Вы были очень убедительны, вы не сказали им ни слова лжи, кроме...

- Вот именно, кроме. Таиться от собственных людей, когда они должны мне верить, верить каждому моему слову. Я за них отвечаю, я надеюсь на них, это мои люди, мои друзья...

Внезапно он взорвался - почти в истерике:

- Что там эти твои чертовы "стрекозы", Антон? Почему они молчат? Почему не предупредили об избиении - ведь наверняка все готовилось в доме Аугусто?! Почему ни одного стукача больше не высветили?!

- Аугусто знает или подозревает, что мы за ним следим, - ответил Антон.