Дожди на Ямайке   ::   Покровский Владимир

Ничего страшного, однако, не произошло.

- Можно идти дальше, - сказал интеллектор, и Аугусто остановился.

- А что, - сказал вдруг невидимка очень мирным тоном, словно они с Аугусто сидели за чашкой кофе. - Это даже милосердно. Их следовало убить, чтобы прекратить их невыносимые муки.

- Шел бы ты! - вдруг взъярился Аугусто. - Какое мне дело до их невыносимых мук, когда свои предстоят. Нечего издеваться, делай то, что тебе приказано, но... нечего издеваться!

Аугусто даже удивился собственной вспышке, хотя в принципе она была вполне понятна. Он чуть раньше и сам подумал, что расстрел для этих калек есть акт милосердия. Однако согласиться с интеллектором Федера он не мог из боязни уронить свое достоинство в его несуществующих глазах.

- Прости, дорогой Аугусто, я и не подозревал, что мои слова будут восприняты тобой как издевательство. Я, можно сказать, от всей души...

- Которой у тебя нет!

- Которой нет и у тебя - в моем понимании. Но если говорить об акте милосердия... Знаешь, дорогой Аугусто, я часто думал над этим термином милосердие. Он, конечно, относится к числу так вами, людьми, свято чтимых, да и нами тоже, интеллекторами, уважаемых, этих самых плохо определимых терминов. Однако он понятнее, чем какая-то там несуществующая душа, точнее, существующая, но только в терминологическом смысле...

"Опять его понесло! - тоскливо подумал Аугусто. - "В терминологическом смысле"! А еще говорят, что они умнее нас.