Драгоценности Гуахаура   ::   Говард Роберт Ирвин

Конан не мог видеть лица девушки, но ее поза говорила о том, что она сидит и смотрит куда-то в пространство, поверх чернокожих бритоголовых исполинов, стоявшихперед ней на коленях.

Конан одобрительно усмехнулся. «Девочка — неплохая актриса», — заметил он про себя.

Конан знал, что Муриела охвачена страхом, но держится и не подает виду. В свете факелов она и вправду выглядела божеством, если кто-нибудь видел божество, полное трепетной жизни.

Горулга затянул странную песнь, очевидно, на древнем и священном языке Алкменона, передаваемом высшими жрецами из поколения в поколение.

Песня показалась Конану бесконечной. Он встревожился. Лишь бы Муриела выдержала до конца. Если же нет… Он ощупал меч и кинжал. Он не допустит, чтобы негры пытали и убивали маленькую плясунью.

Наконец ритуальная песня закончилась, и крики жреца оповестили об этом. Простирая руки к оракулу. Горулга воскликнул зычным, богатым оттенками голосом, каким обладал любой посвященный жрец в Кешане:

— О, великое божество, сидящее во тьме, позволь сердцу твоему смягчиться, позволь раскрыться ушам твоим для слов моих, и губам твоим раскрыться до ушей моих, — ушей недостойного раба твоего, простертого в пыли перед тобою. О, великая богиня священной долины, о тьма, разгневанная на нас из-за солнечного света. Снизойди, пролей сияние мудрости на слуг твоих! Открой нам решение богов: какова их священная воля касательно стигийца Тхутмекри? Кто поведет в бой армию Кешана?

Черные струи блестящих волос, отражавшие яркий свет факелов и отблески его на сумрачной бронзе, пришли в едва заметное движение.