JК
Дракон восточного моря, кн. 1. Волк в ночи :: Дворецкая Елизавета
Страница: 45 из 74Мой отец правильно говорит: ты сам подорвал силу Эрхины и ослабил ее власть, потому она и не сумела проклясть тебя в полную мощь. Терпи, конунг, – грустно пожелал Сёльви Торварду, который по возрасту годился ему в сыновья и на которого он уже много лет смотрел снизу вверх. – Если ты сумел продержаться полгода, значит, это преодолимо.
– Продержаться… Сдохнуть бы поскорее…
Торвард наконец поднял лицо, откинул назад рассыпавшиеся волосы и глянул на Йору. Она все еще сидела на полу, где ее оставили, сжавшись в комок и не в силах пошевелиться.
– Если бы ты не испугалась, меня бы не сорвало… – безразлично сказал он и вдруг зажмурился, будто ее вид причинял ему боль. – Уходи.
Он рванул ворот рубахи, словно ему было душно и жарко, вцепился в кремневый молоточек на ремешке, висевший у него на шее, и сжал, стал безотчетно дергать, словно умолял родовой наследственный амулет фьялленландских конунгов помочь ему. А потом вдруг разжал кулак и отбросил торсхаммер, словно обжегся. Вспомнил о том черном камне, который помогал фрие Эрхине сдерживать ее собственные дурные порывы и с потерей которого она утратила последние остатки здравого смысла и справедливости. То, что его мучило, он должен был сжечь в самом себе, а не сливать в амулет. Но это было так тяжело, что вот уже полгода он жил с непрерывной томительной болью и тоской в душе, которые делали смерть более привлекательной, чем такая жизнь. «Пусть покинет тебя сила», – сказала фрия Эрхина, накладывая свое проклятье.
– Продержаться… Сдохнуть бы поскорее…
Торвард наконец поднял лицо, откинул назад рассыпавшиеся волосы и глянул на Йору. Она все еще сидела на полу, где ее оставили, сжавшись в комок и не в силах пошевелиться.
– Если бы ты не испугалась, меня бы не сорвало… – безразлично сказал он и вдруг зажмурился, будто ее вид причинял ему боль. – Уходи.
Он рванул ворот рубахи, словно ему было душно и жарко, вцепился в кремневый молоточек на ремешке, висевший у него на шее, и сжал, стал безотчетно дергать, словно умолял родовой наследственный амулет фьялленландских конунгов помочь ему. А потом вдруг разжал кулак и отбросил торсхаммер, словно обжегся. Вспомнил о том черном камне, который помогал фрие Эрхине сдерживать ее собственные дурные порывы и с потерей которого она утратила последние остатки здравого смысла и справедливости. То, что его мучило, он должен был сжечь в самом себе, а не сливать в амулет. Но это было так тяжело, что вот уже полгода он жил с непрерывной томительной болью и тоской в душе, которые делали смерть более привлекательной, чем такая жизнь. «Пусть покинет тебя сила», – сказала фрия Эрхина, накладывая свое проклятье.