Древняя кровь   ::   Селецкий Алексей

Европа, северо-запад — «Высокий Народ», и наша родимая, лесная среднерусская, вон какой «хвост» пепельно-русый. Верхним зрением… Нет у него теперь верхнего зрения. Да и вообще, теперь Олег сам будет высматривать «своих». Со временем, может, и на нее внимание обратят. Сделают из менестрельши знахарку, раненых лечить…

Ленька перебил, дотянулся через стул, не дал дослушать:

— Ты чего сегодня один?

— А с кем мне теперь быть?

— Поня-а-атно… С чего это у вас?

— Слушай, давай не будем об этом. Так получилось. Не сошлись характерами. Лучше сейчас, чем через десять лет.

— Это точно. Не расстраивайся, бывает. Какие наши годы! Только глупостей не наделай.

— Я что, похож на молодого и глупого?..

— Ну, на молодого уже не очень, а вот… Ладно, ладно, шучу!

— Шуточки у тебя, отец-пустынник… Обратно туда тебя с таким юмором! — Почему Леню прозвали Пустынником, не знал никто. Вполне возможно, что он и сам забыл. По крайней мере, на все расспросы каждый раз отвечал новой версией. Но отзывался на прозвище чуть ли не быстрее, чем на имя. Даже на концертах и местном телевидении выступал без фамилии.

Гитара тем временем переместилась куда-то ближе к середине длинного ряда стульев.

— …Это песня не моя, а Юрия Шевчука, называется она «Мертвый город на Рождество»…

По всему телу Александра пробежали ледяные муравьи — от ног к затылку. Слышал он уже эту песню — не всю и краем уха.

Некогда было вслушиваться, а жаль. Или к счастью.