Древняя кровь   ::   Селецкий Алексей

Бежавший споткнулся и покатился по асфальту. Снова застрекотали «Калашниковы», третий этаж огрызался коротко и зло. От санчасти отделилась фигура в белом халате. Хлопок. Темное пятно на белом, шевелящемся на земле. Корчащиеся, стонущие тени рядом. Кто-то ползет к скверу, пытается спрятаться за дерево. Перестрелка. Хриплый голос:

— Пачка, Пачка! Я Куст! К «крестикам» не посылай! Не посылай к «крестам»! Там «точка» и «солист», повторяю, «точка» и «солист»! У меня «трехсотые», шестеро! Шесть «трехсотых»! Подавить не могу, дай «коробку»! «Коробку» дай, надо «трехсотых» вытащить! «Шилку» дай, бэтр не возьмет!

Треск стрельбы перекатывается над казармами. Воинская часть Советской армии отбивается от представителей одного из советских народов. Гордый народ. Обиделся на то, что ему не дали суверенно вырезать представителей другого народа. Тоже советского. Братского. В клубе части, в казармах, в столовой — две тысячи сбежавших сюда из города, от погромов. Может быть, и больше — никто не считал. Не до того.

Приближается, нарастает лязг. «Коробочка»? Не та. По дороге между казармами и забором, над которым высится дом с «точкой», промелькнули три БМП, скрежетнули траками, доворачивая. На башне последней вспыхнула красная искорка. Кто-то не вытерпел, попробовал пулей броню. Ну-ну.

Наконец из-за поворота вывернулась «Шилка». Угловатый брусок корпуса, плоская широкая башня и четыре стволика. По сравнению с танковыми «бревнами» они кажутся смешными, несерьезными. Пока молчат.