JК
Избранник ворона :: Вересов Дмитрий
Страница: 135 из 509Собравшись с силами, поднялся во весь рост, тут же согнулся и вывернулся наизнанку. Рвало его долго, основательно, до желчи. Но потом стало полегче, он выпрямился и, чертыхаясь под нос, побрел от озера. На краю поля лежал гармонист с синим, в кровь разбитым лицом. Он судорожно водил ребрами и громко стонал. Рядом валялась разорванная на части гармошка. Нил постоял, посмотрел на него и пошел дальше. Своих проблем хватало. Пока добрался, еще два раза вырвало...
Проснувшись, как положено, на час раньше всех, Нина нашла своего помощника на кухне, прямо на полу, возле теплой со вчерашнего дровяной плиты. Она осторожно ткнула его в бок. Нил застонал и открыл мутные глаза.
– Все ясно, – сказала она добродушно-сварливым тоном ко всему привычной женки. – Надрался ночью, да?
– О-о! – простонал он в ответ.
– Что пил?
– О-о, тройной...
– Блевал после этого?
– Да-а-а!
– Это хорошо... На-ка, выпей. Она поднесла к его губам кружку холодного молока. Он жадно выпил все до капельки.
– А теперь подъем и за работу! – скомандовала Нина.
Нил снова застонал.
– Нечего тут! – прикрикнула она. – Топориком помашешь, водички потаскаешь – глядишь, и похмела сгонишь, и разогреешься! Батька мой с утреца этим только и спасался.
И впрямь. Первые мгновения были буквально адовы, зато потом легчало с каждой минутой, и, когда он принес и вылил в огромную, блестящую пищевую флягу последнее ведро воды, захотелось есть.
Проснувшись, как положено, на час раньше всех, Нина нашла своего помощника на кухне, прямо на полу, возле теплой со вчерашнего дровяной плиты. Она осторожно ткнула его в бок. Нил застонал и открыл мутные глаза.
– Все ясно, – сказала она добродушно-сварливым тоном ко всему привычной женки. – Надрался ночью, да?
– О-о! – простонал он в ответ.
– Что пил?
– О-о, тройной...
– Блевал после этого?
– Да-а-а!
– Это хорошо... На-ка, выпей. Она поднесла к его губам кружку холодного молока. Он жадно выпил все до капельки.
– А теперь подъем и за работу! – скомандовала Нина.
Нил снова застонал.
– Нечего тут! – прикрикнула она. – Топориком помашешь, водички потаскаешь – глядишь, и похмела сгонишь, и разогреешься! Батька мой с утреца этим только и спасался.
И впрямь. Первые мгновения были буквально адовы, зато потом легчало с каждой минутой, и, когда он принес и вылил в огромную, блестящую пищевую флягу последнее ведро воды, захотелось есть.