Избранник ворона   ::   Вересов Дмитрий

 – Картинка, скажу я вам, вполне клиническая, хотя и нетипичная. У нас в стране, знаете ли, более распространены иные проявления вырождения. Куда менее... обаятельные. Не та преемственность, не та культура. Насколько же своеобразным должен быть жизненный опыт у советского девятилетнего мальчика, чтобы он избрал себе такого героя...

– Своеобразия хватало, – согласился Нил. – Правда, тогда еще я это не вполне понимал – не с чем было сравнивать.

– Вот об этом, пожалуй, и поговорим.

– О своеобразии или об отсутствии материала для сравнений?

– И о том, и о другом. Каким вы были ребенком, как воспринимали родителей, близких, мир?

– Далекое ретро? – Нил усмехнулся.

– Не такое уж далекое. Вам ведь двадцать пять?

– Двадцать шесть.

– Ну, чтобы вам не обидно было, пусть будет – среднее ретро.



VII

(Ленинград, 1960-1961)



– К четырем годам Нилушка прекрасно понимал, что такое «папа». Папа – это была большая и тяжелая малахитовая рамка, стоящая на крышке бабушкиного «Шредера» рядом с белыми головками, одна из которых называлась Бетховен, а вторая – Чайковский. Из рамки выглядывал какой-то черно-белый дядя с аккуратно зачесанными редкими волосами и длинными, подкрученными усами. Дядя смотрел сердито, Нилушка боялся его и не понимал, зачем в такой красивой папе живет Бармалей.