Избранник ворона   ::   Вересов Дмитрий

– Напомним.

Нил издал на средних струнах несколько стонущих блюзовых ноток, а потом затренькал, подражая банджо.

Кобыле попала вожжа за вожжу,

Я еду на ранчо, овечек везу...

А эту строку забыл начисто я,

Не помню, не помню, совсем ничего...

Все рассмеялись, Гоша вставил недостающие слова, Нил подхватил, вновь сбился в конце следующего куплета, кое-что вспомнила Хопа, и так, общими усилиями, допели про ковбойские страдания и мечты о «большой Раше», где жизнь удивительна и хороша, до самого оптимистического финала:

Лете синг эврибоди за новую жизнь!

Не надо, ребята, о песне тужить...

Потом еще что-то пели, опять пили шампанское, а когда оно надоело, Хопа с Бельмесовым отправились на кухню ставить чайник, а Гоша закурил свой вонючий «Партагас», с наслаждением потянулся и сказал:

– Теперь я начинаю понимать, как ощущает себя вольный человек. Знал бы ты, Нил Романович, как я тебе завидовал все эти годы!

– Мне? Ты всерьез считаешь меня вольным человеком?

– Ха, не смешите меня жить, как говорила жена Моти Добкиса! Если уж ты не вольный, то тогда кто?

– Я, Гоша, раб патологической зависимости. Гоша пустил дым в потолок, внимательно посмотрел на Нила и произнес задумчиво:

– А ты переменился. Что-то с тобой произошло на югах.

– С чего ты взял?

– Раньше ты после третьего стакана просил «Битлз» поставить, а теперь начинаешь грузить на тему собственного алкоголизма.