Избранник ворона   ::   Вересов Дмитрий

Нилушка не плакал, сидел тихонько в уголке, надутый, кислый, безучастный. Ничего не хотел делать – мусор выносил после третьего напоминания, музицировал только по принуждению и из рук вон плохо, книжек не читал, во двор не выходил.

– Надо что-то делать! – сказала бабушка и в середине июня отвезла его в Усть-Нарву. Там было море и много ребятишек, и очень скоро боль улеглась, забылась...



XII

(Ленинград, 1982)



– Устали, Нил Романович? Или прискучила наша беседа?

– Что вы, Евгений Николаевич! Уставать мне не с чего, а кроме бесед... Я благодарен вам за возможность выговориться. Только...

– Да, да, продолжайте.

– И во время наших бесед, и в промежутках, выполняя ваши рекомендации, я постоянно реконструирую свое прошлое. Но чем яснее оно выстраивается в сознании, тем понятнее становится, что никакой точки опоры для грядущей «нормальной жизни» в нем нет и быть не может.

– Почему вы так решили?

– Потому что едва обозначалось движение к норме, моментально шел сбой...

– Применительно к людям, норма – понятие широкое. Человека под единый жесткий стандарт не подгонишь.

– Ах, когда бы вашими словами руководствовались те, кто планирует нашу жизнь...



XII

(Ленинград, 1963-1964)



Вернулся он окрепший, загорелый, активно включился в гонку по магазинам – перед первым сентября столько всего надо было купить! Школьную форму, ботиночки и физкультурные тапочки, тетрадки, кисточки.