Другой Урал   ::   Беркем Аль Атоми

Я растворился в этой чернильной теплой мгле, забыв про Тахави, про себя, и с каким-то неострым, но захватывающим наслаждением раскладывал фон на компоненты; выделял из хора сверчков, и птиц, ворочавшихся на деревьях, далекий крик поезда, и пацанов с их мотоциклами, возвращающихся из своего мотопробега, собачий брех, топот скотины в стойле через улицу, жужжание лампы на столбе, хрусткий шорох бьющихся об ее колбу бабочек, шелест редких толчков теплого ветра - все те звуки, которые производит июльская ночь в деревне.

Реальный пикник на обочине.

Мы с Яшчерэ шли вдоль трассы Свердловск-Челябинск. Мимо пролетали нарядные тазы, поднимая в и без того промозглый ноябрьский воздух грязную водяную пыль. В полях дотаивал первый снег, изрядно запоздавший в этом году. Я уже не раз и не два проклял и свое вечное любопытство, и идиотскую манеру Яшчерэ передвигаться исключительно пешком, и погоду, и ни в чем не повинных (на первый взгляд) свердловчан, нагло проносящихся на своих явно краденых круйзерах и обдающих меня грязью - ну стопудово, что никто из них не выкатывал по полста штук! Знаем мы эти фокусы - краснорожие хохлы элементарно спиздили эти джипы у доверчивых, как цирковые тюлени, дойчев, сплавили за три копейки чухонцам, чехи перегнали - и вуаля, вот он, едет, сука, туз козырный! Я проводил злобным взглядом очередного катькабурского козла. Прадо. Хуядо, скотина! Не мог левее принять, гандон! Да, че-то рановато мы перешли на правую сторону, до Янгиюльского поворота еще метров сто пятьдесят, кабы не двести.

Вдруг Яшчерэ замерла, остановившись, как вкопанная. Я чуть не налетел на нее, затормозив прямо в луже - блядь, думал, хоть левый ботинок сухой останется!

Раздражение достигло апогея, я испытывал нешуточное желание поднять с обочины булыжничек поухватистее, и тщательно, не торопясь, разнести лобовуху какому-нибудь кренделю.