JК
Душа оборотня :: Николаев Андрей
Страница: 9 из 364Правда, нежить – сердце у них мертвое, и не дышат они, но не детей же с ними крестить! Вот эта, к примеру, на Танечку похожа. Только ласковая.
– Дай гребешок, Олег, дай. Видишь, волосы расчесать нечем.
– Как же, тебе дай, – отвечает Середин, – а потом выбрасывай, а не то волосы сами с головы побегут!
– Дай, гребешок, дай! – Танечка просит все громче, голос становится визгливым, с металлическими нотками: – Дай, говорю, дай!
Она уже хрипит, брызгает слюной – и вдруг вскрикивает, бросается на Олега и твердым, как камень, кулачком, бьет его в живот. Ведун хватает ее за руку, но второй рукой она ударяет по плечу, а третьей по ногам, а четвертой…
Путаясь в кожаной попоне, Середин откатился в сторону. Сивка, прыгая на спутанных ногах, храпела и ржала над ним, кося выпученным, черным в свете луны, глазом.
Олег вскочил на ноги.
– Ква твою мать… Ты что, взбесилась… – Он осекся и, резко обернувшись в сторону деревни, замер.
Только сейчас он услышал приглушенные крики, визг, глухой рев и топот, летевший прямо на него от околицы. Середин бросился к оружию. Сабля со свистом вырвалась из ножен, кистень повис на руке, успокаивая привычной тяжестью. Серебряные грани тускло блеснули в лунном свете. Путаясь ногами в высокой траве, Олег выбрался на дорогу и побежал к деревне.
Темная, храпящая масса перла на него от крайних домов, хрипя диким вепрем, взвизгивая, топоча. Середин, пригнувшись, отступил в сторону.
– Дай гребешок, Олег, дай. Видишь, волосы расчесать нечем.
– Как же, тебе дай, – отвечает Середин, – а потом выбрасывай, а не то волосы сами с головы побегут!
– Дай, гребешок, дай! – Танечка просит все громче, голос становится визгливым, с металлическими нотками: – Дай, говорю, дай!
Она уже хрипит, брызгает слюной – и вдруг вскрикивает, бросается на Олега и твердым, как камень, кулачком, бьет его в живот. Ведун хватает ее за руку, но второй рукой она ударяет по плечу, а третьей по ногам, а четвертой…
Путаясь в кожаной попоне, Середин откатился в сторону. Сивка, прыгая на спутанных ногах, храпела и ржала над ним, кося выпученным, черным в свете луны, глазом.
Олег вскочил на ноги.
– Ква твою мать… Ты что, взбесилась… – Он осекся и, резко обернувшись в сторону деревни, замер.
Только сейчас он услышал приглушенные крики, визг, глухой рев и топот, летевший прямо на него от околицы. Середин бросился к оружию. Сабля со свистом вырвалась из ножен, кистень повис на руке, успокаивая привычной тяжестью. Серебряные грани тускло блеснули в лунном свете. Путаясь ногами в высокой траве, Олег выбрался на дорогу и побежал к деревне.
Темная, храпящая масса перла на него от крайних домов, хрипя диким вепрем, взвизгивая, топоча. Середин, пригнувшись, отступил в сторону.