Двенадцать подвигов Рабин Гута   ::   Лютый Алексей

— Каких наших? — жомовская рука с рюмкой застыла на полдороге ко рту.

— Сборной Израиля, — не меняя интонации пояснил Сеня.

— А при чем тут Израиль? — удивился Попов.

— А тебе не все ли равно? — в тон ему спросил Рабинович.

Судя по раздавшемуся булькающему звуку, Андрюше было действительно все равно. Подумав, как много я упускаю, не видя их постных физиономий, и выбрался из-под стола и занял наблюдательный пункт на промятом Сенином диване. Рабинович меня обычно оттуда гонял, но в этот раз лишь проводил взглядом и не пошевелился. Жомов с Поповым и вовсе на мою смену дислокации внимания никакого не обратили. Да и что им на меня смотреть, когда водка на столе стоит? Вот только в этот раз гулянка получилась такой же радостной, как кобель на цепи во время брачного периода. До четвертой рюмки никто из ментов больше не произнес ни слова, а затем Ваня полюбопытствовал:

— Кто-нибудь объяснит мне, что происходит? Как этот хрен, Матрешкин, за одну ночь подполковником оказался? И что это там он за пургу про ОМОН гнал? Как его могли три года назад распустить, если я, получается, только вчера с мужиками на задание вместе ездил? Нас три года, что ли, не пило? А почему никто не удивился? — Жомов вдруг остыл и внимательно посмотрел на Рабиновича. — Сеня, мы что, снова не туда попали?

— Дошло, как до утки — на третьи сутки, — ухмыльнулся Рабинович. — Гений ты у нас, Ванюша. Жаль, что никто об этом не догадывается…

— Ты мне зубы не заговаривай, — Жомов показал моему хозяину кулак.