Страница:
37 из 43
— Ты приходи с приятелями в такое время, когда нормальные людиразвлекаются, а не спят.
— Но ведь с работы…
— Да, с работы, — перебила она. — Если бы ты был эгоистом, я, наверное, возненавидела бы тебя. Но ты ведь и себя не любишь. Для тебя есть один сумасшедший фетиш — работа.
— Это же неправда! Просто на моей работе нельзя по-другому!
— Может быть. Но я устала, — сказала Наташа грустно. — А ты по-другому не можешь. И претензии у меня, может быть, глупые, но я бы хотела, чтобы ты хоть иногда приносил мне цветы. Но ты всегда возвращаешься поздно. Цветов уже не продают. А украсть из чужого сада ты себе не позволишь. Это противоречит твоим принципам…
— Это разве плохо?
— Нет, хорошо. Но с каждым годом ты становишься скучнее.
Я подумал и сказал:
— Ив театре мы с тобой недавно были…
— Были, — горько засмеялась Наташа. — Ты честно отмучился три часа.
— Ну?
— Да нет, ничего. О спектакле мы словом не обмолвились. Да, что говорить… Здесь ничего не изменишь.
— Подожди, Наташа, не горячись, — сказал я торопливо. — Пьеса ведь была никудышная. Я тебя предупреждал. Да ты и сама знаешь… подожди. Я приеду в аэропорт, и мы еще поговорим.
— Как знаешь… — и положила трубку.
И сразу же из Коктебеля позвонил Климов. Он разговаривал с Нонной Коньковой. «А денежки с Нонкой в Коктебле прогуляит?» Девушка полностью подтвердила алиби Асташева. Федор уехал из Коктебеля утром третьего сентября. Похоже, что анонимщик пытался сбить меня со следа. Или просто сволочь.
|< Пред. 35 36 37 38 39 След. >|