JК
Дверь - 3 :: О Лири Патрик
Страница: 266 из 356 – И куда все так спешат? Ты хоть помнишь, когда в последний раз видел закат солнца? Или полную луну? Слушал птиц в лесу? Мне кажется, люди не имеют понятия, как правильно обходиться с временем…
Я лежал на кровати и рассматривал изгибы пластикового потолка. По металлической крыше трейлера барабанил дождь… Ой! С меня сдернули брюки.
– Подними руки!
Я подчинился. Она стащила куртку и фыркнула, разглядывая эмблему «Чикаго Буллз», вышитую на спине. Бросила куртку на круглый желтый пуфик в углу.
– Болеешь за них?
– Нет, за «Пистонз», – смутился я.
Снова фыркнув, она через голову, не расстегивая, сняла с меня рубашку и отправила вслед за курткой. Я остался в одном белье.
– Теперь залезай в постель… Билл.
– Лучше не надо, – насупился я, сидя в позе Будды на краю кровати.
– Не спорь, ты же простудишься!
Она была права. Голова была как чугунная, меня трясло. Под одеялами оказалось тепло и уютно, почти как дома. Из-за перегородки доносился шум от телевизора. Девушка расчесывалась, я рассматривал ее лицо в зеркале – серьезное, озабоченное. На стене в изголовье кровати висел деревянный крест, за него была заткнута сухая пожелтевшая пальмовая ветвь.
– Ты католичка? – спросил я. Девушка проследила за моим взглядом.
– Сама не знаю. И да, и нет. Просто люблю этот праздник… Святой день.
Я ничего не понял, но был почему-то совершенно очарован.
Скинув свою курточку, она снова оглянулась.
– Можешь смотреть, если хочешь.
Я повернулся на бок и, приподнявшись на локте, следил, как она, изящно изогнувшись, расстегивает молнию на спине, стягивает белый комбинезон, переступает через него, потом через трусики.
Я лежал на кровати и рассматривал изгибы пластикового потолка. По металлической крыше трейлера барабанил дождь… Ой! С меня сдернули брюки.
– Подними руки!
Я подчинился. Она стащила куртку и фыркнула, разглядывая эмблему «Чикаго Буллз», вышитую на спине. Бросила куртку на круглый желтый пуфик в углу.
– Болеешь за них?
– Нет, за «Пистонз», – смутился я.
Снова фыркнув, она через голову, не расстегивая, сняла с меня рубашку и отправила вслед за курткой. Я остался в одном белье.
– Теперь залезай в постель… Билл.
– Лучше не надо, – насупился я, сидя в позе Будды на краю кровати.
– Не спорь, ты же простудишься!
Она была права. Голова была как чугунная, меня трясло. Под одеялами оказалось тепло и уютно, почти как дома. Из-за перегородки доносился шум от телевизора. Девушка расчесывалась, я рассматривал ее лицо в зеркале – серьезное, озабоченное. На стене в изголовье кровати висел деревянный крест, за него была заткнута сухая пожелтевшая пальмовая ветвь.
– Ты католичка? – спросил я. Девушка проследила за моим взглядом.
– Сама не знаю. И да, и нет. Просто люблю этот праздник… Святой день.
Я ничего не понял, но был почему-то совершенно очарован.
Скинув свою курточку, она снова оглянулась.
– Можешь смотреть, если хочешь.
Я повернулся на бок и, приподнявшись на локте, следил, как она, изящно изогнувшись, расстегивает молнию на спине, стягивает белый комбинезон, переступает через него, потом через трусики.