JК
Дым и зеркала :: Гейман Нил
Страница: 5 из 72)
Свадебный порядок
После радостей, треволнений и мук свадьбы, после безумия и волшебства (не говоря уже о конфузе от послеобеденной речи отца Белинды с обязательным показом слайдов), после того, как медовый месяц буквально (хотя еще не метафорически) закончился, но до того, как их новому загару представился шанс поблекнуть на английской осени, Белинда и Гордон наконец выкроили время взяться за разворачивание свадебных подарков и написание благодарственных писем — спасибо за каждое полотенце и каждый тостер, за каждую соковыжималку и миксер, за столовые приборы и фаянсовую посуду, за салфетки и шторы.
— Ну вот, — сказал Гордон. — За все крупные предметы спасибо сказали. Что осталось?
— Содержимое конвертов, — ответила Белинда. — Надеюсь, чеки.
Чеков было несколько, а еще десяток подарочных жетонов и даже книжный жетон на десять фунтов от Гордоновой тети Мэри, которая, по словам Гордона, была бедна как церковная мышь, но такая душечка, и которая, сколько он себя помнил, посылала ему книжный жетон на каждый день рождения. А после, на самом дне, нашелся большой делового вида коричневый конверт.
— Что это? — поинтересовалась Белинда.
Отлепив клапан, Гордон достал лист бумаги цвета двухдневных сливок с неровно оборванным верхним и нижним краем и несколькими строчками на одной стороне. Слова были напечатаны на механической пишущей машинке — Гордон такого уже много лет не видел. Он медленно прочел текст.
— Что это? — повторила Белинда. — От кого?
— Не знаю, — сказал Гордон. — У кого-то до сих пор есть пишущая машинка. И не подписано.
— Это письмо?
— Не совсем, — сказал он и, почесав нос, перечел снова.
— Ну, — сказала она тоном человека, выведенного из себя (но она вовсе не была выведена из себя, она была счастлива.
Свадебный порядок
После радостей, треволнений и мук свадьбы, после безумия и волшебства (не говоря уже о конфузе от послеобеденной речи отца Белинды с обязательным показом слайдов), после того, как медовый месяц буквально (хотя еще не метафорически) закончился, но до того, как их новому загару представился шанс поблекнуть на английской осени, Белинда и Гордон наконец выкроили время взяться за разворачивание свадебных подарков и написание благодарственных писем — спасибо за каждое полотенце и каждый тостер, за каждую соковыжималку и миксер, за столовые приборы и фаянсовую посуду, за салфетки и шторы.
— Ну вот, — сказал Гордон. — За все крупные предметы спасибо сказали. Что осталось?
— Содержимое конвертов, — ответила Белинда. — Надеюсь, чеки.
Чеков было несколько, а еще десяток подарочных жетонов и даже книжный жетон на десять фунтов от Гордоновой тети Мэри, которая, по словам Гордона, была бедна как церковная мышь, но такая душечка, и которая, сколько он себя помнил, посылала ему книжный жетон на каждый день рождения. А после, на самом дне, нашелся большой делового вида коричневый конверт.
— Что это? — поинтересовалась Белинда.
Отлепив клапан, Гордон достал лист бумаги цвета двухдневных сливок с неровно оборванным верхним и нижним краем и несколькими строчками на одной стороне. Слова были напечатаны на механической пишущей машинке — Гордон такого уже много лет не видел. Он медленно прочел текст.
— Что это? — повторила Белинда. — От кого?
— Не знаю, — сказал Гордон. — У кого-то до сих пор есть пишущая машинка. И не подписано.
— Это письмо?
— Не совсем, — сказал он и, почесав нос, перечел снова.
— Ну, — сказала она тоном человека, выведенного из себя (но она вовсе не была выведена из себя, она была счастлива.