JК
Дыхание бури :: Виконтов Дмитрий
Страница: 280 из 299А не блокировать — на проскальзывании он может остановиться на миг раньше, чем я успею что-то сделать…
Я подставил ас-саме под удар, ослабляю хватку. Ас-саме легонько чиркая по камню под ногами. Лезвие высекает сноп искр, вздымая струйку пыли. Посохи со звоном сцепились между нами. Теневик тянется за своим посохом, проскальзывая почти вплотную со мной. Я больше слежу за его оружием — и в самый последний миг замечаю летящий мне в голову кинжал. Но этот бросок запаздывает — мне достаточно слегка отклониться, чтобы сталь прошла в двух-трех миллиметрах от виска, взъерошив шерсть.
Посохи еще вместе, мы давим друг на друга, разворачиваясь на месте. И когда мы расцепились, я разжимаю левую руку, ударом сердца позже — правую. Ас-саме как легкая тростинка прокручивается вокруг моего запястья, я перехватываю его — и резко, от себя распрямляю руки вперед и вверх. Зажатая между рук центральная часть посоха с хрустом врезается в скрытую камуфляж-полем голову теневика.
Сдавленный вскрик — укол узнавания: и голос, и эмпатический всплеск. Я почти вспомнил, почти узнал теневика — имя крутилось на языке, рвалось из памяти, но в этом бою опаздывала даже мысль.
Красное и черное смешивается, мчится вокруг нас. Еще можно остановиться, придержать удар, подумать — но ярость, гнев, вся боль за этот жуткий день, вбитые бесчисленными тренировками рефлексы сильнее меня, сильнее рассудка, и они не дают мне ничего изменить.
Я подставил ас-саме под удар, ослабляю хватку. Ас-саме легонько чиркая по камню под ногами. Лезвие высекает сноп искр, вздымая струйку пыли. Посохи со звоном сцепились между нами. Теневик тянется за своим посохом, проскальзывая почти вплотную со мной. Я больше слежу за его оружием — и в самый последний миг замечаю летящий мне в голову кинжал. Но этот бросок запаздывает — мне достаточно слегка отклониться, чтобы сталь прошла в двух-трех миллиметрах от виска, взъерошив шерсть.
Посохи еще вместе, мы давим друг на друга, разворачиваясь на месте. И когда мы расцепились, я разжимаю левую руку, ударом сердца позже — правую. Ас-саме как легкая тростинка прокручивается вокруг моего запястья, я перехватываю его — и резко, от себя распрямляю руки вперед и вверх. Зажатая между рук центральная часть посоха с хрустом врезается в скрытую камуфляж-полем голову теневика.
Сдавленный вскрик — укол узнавания: и голос, и эмпатический всплеск. Я почти вспомнил, почти узнал теневика — имя крутилось на языке, рвалось из памяти, но в этом бою опаздывала даже мысль.
Красное и черное смешивается, мчится вокруг нас. Еще можно остановиться, придержать удар, подумать — но ярость, гнев, вся боль за этот жуткий день, вбитые бесчисленными тренировками рефлексы сильнее меня, сильнее рассудка, и они не дают мне ничего изменить.