Джокер и Палач   ::   Иванов Борис

Но ведь и Шлойме был очень хорошим человеком, хотя и играл иногда в карты?

— Это было большое горе для всех нас, сын, — вздохнул отец.

— И для семьи Али тоже, — уточнил Мордка. — Именно после этого случая мы с ним стали лучше относиться друг к другу.

Ари промолчал, поджав губы.

— И вот мы встретили этого человека... — продолжил его сын. — Это было на заднем дворе Чоп-хауса.

— Вряд ли он узнал вас, — подумав, определил старик. — Но вы правильно сделали, что поняли этот знак, который послал вам Бог, и вернулись по домам.

— Он нас не мог узнать, — объяснил ему сын. — Да и мы бы его не узнали, наверное. Но он был сильно пьян и пристал к нам. Нес всякую околесицу. Он, оказывается, был очень огорчен тем, что какой-то хороший человек зарезал его брата на Тракте. Сегодня утром.

— Я знаю об этом, — кивнул Ари. — Я думаю, ему многое простится на том свете. Этому хорошему человеку, я имею в виду.

— Ну и когда мы поняли, кто это... — несколько запинаясь, продолжил Мордка. — Когда м-мы это поняли... То мы... Мы ушли не сразу. Но ушли. Никто не видел... Ну а Хого остался висеть на воротах у Секача. А душа его — гореть в геенне огненной... Я надеюсь, что это так... А потом мы пошли... Я — в синагогу, а Али — в мечеть... Ты простишь меня, отец?

Наступила пауза.

Потом Ари поставил свой кейс на пол и молча положил освободившуюся руку на голову сыну. Другой рукой, левой, он крепче прижал к себе том Торы. Если бы Мордехай осмелился поднять глаза, то увидел бы, что по устам папеле змеится счастливая улыбка. Улыбка отмщения.