Джордж и коробки   ::   Шекли Роберт

Вернее, мешочек чувствовал размеры и форму вывода, но ни одна из фраз не подходила для точного описания. Ни одна, представляете? Это звучало как парадокс, но он, словесный мешок, не МОГ найти нужного слова. Застонав от отчаяния, мешочек распорол свой свежий шов в левом нижнем углу, и слова полились из него обильной струей:

— Есть вещи, которые продолжают существовать даже после того, как исчезает их суть. И я не напрашивался на эту работу. Всему виной плохая привычка автора, которому нравится размышлять о написании фраз перед тем, как строки ложатся на бумагу. Но разве можно рассказать о запахе зимнего дыма с неуловимой горечью смолы в один из тех темных вечером, когда мир выглядит так, будто он готовится к смерти? Я не хочу показаться мрачным, но это невозможно. А потом вы видите девушку в белой шляпе, на белом скакуне, цветущую тем великолепием, которому место лишь в прошлом, и ее смех струится как водопад, застывший на кончике потока, где звенят колокола нашей юности. И в этой наступившей тишине, в этом квадрате света, который еще не пожрали сумерки, вам вдруг становится ясно, что вы уже бывали здесь — пусть даже и неописуемым, ускользающим от воображения образом.

Да, подобные мысли воспринимаются нелегко, и поэтому мы обычно отметаем их прочь со смехом и сарказмом. Так случается всегда, успокаиваете вы себя и идете дальше, расшвыривая листья на своем пути, эту былую славу лета, потому что вам заранее известно, что впереди уже ничего не будет, кроме суровой реальности зимы.