Альтепнатива (Весна 1941)   ::   Семенов Юлиан Семенович

Он надел очки, пробежал текст, напечатанный на немецком, итальянском, японском и сербском языках, быстро подписал все четыре экземпляра документа и, дожидаясь, пока Риббентроп, Чиано и адмирал Ошима так же молча, как и он, подписывают протокол о присоединении Югославии к Тройственному пакту, внимательно осмотрел большой зал и, встретившись взглядом с пустыми глазами купидонов, глазевших на него с высокого лепного потолка, снова вспомнил пятилетнего племянника Милана - драчуна, который так любил возиться с ним на широкой тахте, застланной волосатым крестьянским ковром, присланным в подарок болгарским премьером Георгиевым.

"Господи, о чем я? - вдруг ужаснулся Цветкович и быстро глянул вокруг себя, словно испугавшись, что мысли его могут быть услышаны. - Как же я могу об этом в такой момент?!"

Он вспомнил - со стремительной четкостью - весь этот март; встречу князя-регента с Гитлером, когда тот терзал свою левую руку, то и дело ударяя по ней белыми пальцами правой, словно проверяя, чувствует ли кожа боль, и, глядя поверх голов югославских представителей, громко отчеканил: "Мы можем ждать еще две недели! Либо - либо! Если Югославия присоединится к пакту, война обойдет ее границы; если же Югославия решит остаться в стороне - я умою руки. Ваше предложение о договоре дружбы - неприемлемо".

Он вспомнил, как после этого разговора в Брехтесгадене германские танки вошли в Болгарию и устремились к югославским границам и как болгарский посол путано и унизительно объяснял ему вынужденность этого шага Софии.

Цветкович вспомнил и то, как представитель Рузвельта полковник Донован, прибывший из Афин, грохотал в его кабинете: "Одумайтесь! Присоединение к Тройственному пакту запятнает вас позором! Мы не останемся равнодушными к этому шагу!" Он ясно увидел лицо британского министра Антони Идена, который прилетел в Белград в те же дни: "Лучше война, чем позор сговора с Гитлером! Мы победим Гитлера - рано или поздно.