JК
Есть, господин президент! :: Гурский Лев
Страница: 77 из 108Я не думаю, что в те времена сердитые клиенты требовали жалобную книгу или стучали в Общество защиты прав потребителей.
— Сказать по правде, — впервые засмущался ариец, — умер он не то чтобы от старости. Ему, некоторым образом, слегка проломили череп в одном кабаке в городе Зальцбурге в 1541 году… Но вы не думайте, — поспешно добавил Кунце, — это не имеет связь с «Магнус Либер Кулинариус», нет. Все источники, какие я изучил, сходятся на том, что мэтр стал жертвой своего характера.
— Он был тяжелым человеком? — понимающе кивнула я. Есть люди, которые сами напрашиваются на удар по башке.
Юристы называют это высокой виктимностью. Так и представляю себе Парацельса на коммунальной кухне: у всех булькает суп и скворчат котлеты, а у него на соседней плите возгоняется какая-нибудь вонючая смесь. Даже у ангела могло лопнуть терпение.
— Он был, как это по-русски говорят, далеко не подарок, — нехотя признал Макс-Йозеф. — Пока он пользовал Карла Габсбурга, император его защищал и оберегал. Но когда мэтр переехал в Базель, то остался без покровительства. В городе его сначала приняли с почетом. А через два года выгнали, пригрозив тюрьмой. Даже Агриппа Неттесгеймский, сам не без греха, считал, что Парацельс вел себя неправильно. Брал деньги взаймы и не отдавал, скандалил с пациентами, на улицах высмеивал прохожих, а над коллегами-врачами издевался везде, где только мог.
Да уж, подумала я, гений и бытовое хамство — вещи очень даже совместные. Великий человек чувствует себя шире морали, выше условностей.
— Сказать по правде, — впервые засмущался ариец, — умер он не то чтобы от старости. Ему, некоторым образом, слегка проломили череп в одном кабаке в городе Зальцбурге в 1541 году… Но вы не думайте, — поспешно добавил Кунце, — это не имеет связь с «Магнус Либер Кулинариус», нет. Все источники, какие я изучил, сходятся на том, что мэтр стал жертвой своего характера.
— Он был тяжелым человеком? — понимающе кивнула я. Есть люди, которые сами напрашиваются на удар по башке.
Юристы называют это высокой виктимностью. Так и представляю себе Парацельса на коммунальной кухне: у всех булькает суп и скворчат котлеты, а у него на соседней плите возгоняется какая-нибудь вонючая смесь. Даже у ангела могло лопнуть терпение.
— Он был, как это по-русски говорят, далеко не подарок, — нехотя признал Макс-Йозеф. — Пока он пользовал Карла Габсбурга, император его защищал и оберегал. Но когда мэтр переехал в Базель, то остался без покровительства. В городе его сначала приняли с почетом. А через два года выгнали, пригрозив тюрьмой. Даже Агриппа Неттесгеймский, сам не без греха, считал, что Парацельс вел себя неправильно. Брал деньги взаймы и не отдавал, скандалил с пациентами, на улицах высмеивал прохожих, а над коллегами-врачами издевался везде, где только мог.
Да уж, подумала я, гений и бытовое хамство — вещи очень даже совместные. Великий человек чувствует себя шире морали, выше условностей.