Евангелие от Тимофея   ::   Брайдер Юрий

Причем, как ребенок, воспитанный в казарме.

Словарный запас весьма однобок и специфичен, однако его вполне хватило бы для командира штрафной роты или тюремного надзирателя. Каждое новое слово, произнесенное мной на Настоящем Языке, Яган встречает с восторгом. Он часами может повторять «Кор-рыто! Р-ыло! Бар-ран!»

Все это было бы очень забавно, если бы не маракасы из человеческих черепов, дудки из берцовых костей, нищие калеки на каждом перекрестке, заставы на дорогах и повальные рекрутские наборы.

Я давно утратил бы счет дням, если бы не регулярное появление болотника, доставлявшего нам пищу. Со временем мое зрение кое-как адаптировалось к темноте, и я стал различать малейшие оттенки мрака. Высокий свод над головой казался мне чуть-чуть светлее, чем гнездившаяся по углам непроглядная темнота. В колодце, связывавшем нас с внешним миром, изредка мелькали какие-то смутные блики. Действуя на ощупь, мы обследовали пол и стены нашей тюрьмы. Как я и ожидал, других выходов, кроме уже известного, нигде не обнаружилось. Болотники — ребята основательные, все, сработанное ими, надежно и долговечно.

— Так и будем сидеть здесь, как тараканы в щели? — спросил я в один из первых дней нашего заключения. (Тараканы здесь, кстати, совершенно уникальные — кусачие, как тарантулы, и неистребимые, как человеческая глупость.)

— А что ты предлагаешь? — вяло осведомился Яган.

— Сбежать предлагаю. — Без колодки на ноге я ощущал себя чуть ли не птицей.