Фактор жизни   ::   Мини Джон

Здесь былидокеры и прочий рабочий люд самых разных профессий, у одних были большие руки и животы, другие, наоборот, – кожа да кости. Цветные и белые, большинство покрыты толстым слоем грязи.

– А как насчет баб? – выкрикнула крупная женщина, стоявшая, скрестив руки на могучей груди, такая же мускулистая, как и мужчины.

– Да, поясните, пожалуйста, – выкрикнул кто-то, и смех прокатился по толпе.

Том тоже улыбнулся. Он находился в маленькой нише, которая раньше была местом для статуи; теперь от статуи сохранился лишь разбитый постамент. Ниша располагалась высоко, почти под самым сводом. Каменный потолок был покрыт мхом и мутировавшими флюоресцентными грибами.

– Хорошо, хорошо! – Оратор (власти назвали бы его возмутителем спокойствия) поднял руки, ожидая, пока уляжется возбуждение. – Братья… и сестры… – Он переждал очередной взрыв смеха. – Я обращаюсь ко всем. Мы – люди, и, следовательно, у нас есть достоинство, есть гордость. Но признают ли наши хозяева это? Как вы думаете?

В толпе раздались нечленораздельные возгласы, но на этот раз реакция присутствующих не была слишком бурной.

Ниже Тома, примерно на уровне середины стены, висела голограмма с одним из его первых, подстрекающих к бунту стихотворений:

Оракулы смотрят сквозь время,

Не видя того, что вокруг,

Несут на себе они бремя,

Какого не знает мой друг.

Он раб, и на верхние страты

Ему запрещен переход.