Фатерланд   ::   Харрис Роберт

7



Они ужинали в ресторане в старой части города – плотные льняные салфетки, приборы массивного серебра, выстроившиеся позади официанты, с ловкостью фокусников сдергивавшие салфетки с блюд. Если номер в гостинице обошелся ему в половину зарплаты, то ужин встанет в оставшуюся половину, но Маршу было наплевать.

Шарлет была не похожа ни на одну из его знакомых. Ее не отнесешь к числу домоседок из Союза нацистских женщин, всех этих «киндер, кирхе унд кюхе», главное заботой которых было приготовить обед к приходу мужа, выгладить его форменную одежду и уложить спать пятерых отпрысков. Тогда как примерная молодая национал-социалистка питала отвращение к косметике, никотину и алкоголю, Шарли Мэгуайр не ограничивала себя ни в чем. Ее темные глаза поблескивали, отражая слабое пламя свечей. Она без конца говорила о Нью-Йорке, ремесле репортера, работе отца в Берлине, безнравственности Джозефа Кеннеди, политике, деньгах, мужчинах и о себе.

Родилась в Вашингтоне весной 1939 года. («Родители сказали, что это была последняя мирная весна – в любом смысле».) Отец незадолго до этого вернулся из Берлина и работал в госдепартаменте. Мать попыталась добиться успеха на сцене и в кино, но хорошо еще, что после 1941 года ей удалось избежать интернирования. В пятидесятых годах, после войны, Майкл Мэгуайр работал в посольстве США в Омске, столице того, что осталось от России. Считал слишком опасным брать туда с собой четверых детей. Шарлет оставили учиться в одной из дорогих школ в Виргинии; в семнадцать лет оттуда вышла Шарли , выучившаяся ругаться, плеваться и бунтующая против всего на свете.

– Я отправилась в Нью-Йорк. Попыталась стать актрисой.