Философский камень   ::   Уилсон Колин

И тем не менее у меня в мыслях не было, что мы просидели больше часа; казалось, что прошло пять минут. Сосредоточенность была такой интенсивной, что все физические процессы словно остановились.

Мы не представляли, почуяла ли эта «нежить» нас. Я полагаю, что скорее всего нет. Она пошевелилась во сне, мельком огляделась и, не заметив ничего интересного, постепенно опять погрузилась в сон.

И сидя там, мы созерцали одно и то же видение: беспросветный ужас, который воцарился бы, пробудись вдруг эта «нежить». Перед внутренним взором у нас грузно рушились горы, в неимоверный зев разверзлось океанское дно, куда исчезал весь Тихий океан, континенты сминались и рвались, словно бумажные листы. Вся планета сдавливалась с легкостью, с какой сильный человек может сдавить в кулаке спелый апельсин.

Ощущение землетрясения постепенно унялось. Переживать его было жутко: мы с такой ясностью сознавали, что это даже не рассчитанное движение, а так, лишь неспокойные шевеления во сне. Пробудись «нежить» чуть сильнее, невозможно и сказать, что бы последовало; даже шевеления были подобны извержению Кракатау [232] .

Когда все снова успокоилось, мы оба уяснили, что рукопись Войнича снова «закрылась», став совершенно непроницаемой. Но за те несколько секунд перед тем, как зашевелилась «нежить», я углядел достаточно для того, чтобы вызнать ответы на большинство тех вопросов, что не давали мне покоя.

Да, «они» создали людей себе в услужение. У «них» была сила, но не было точности.