Философский камень   ::   Уилсон Колин

Но энтузиазм у него был настолько неподдельный, и так он настойчиво предлагал отправиться к пещере, чтобы посмотреть место, где найден был скелет, что мы взобрались на крутой холм, одолжили у какого-то сочувствующего фонарь и отправились по низкому, крутому коридору, врезающемуся в холм. Где-то с час мы перебирались по гигантским каменным плитам, через узкие лазы, сырые коридоры, в то время как старик показывал мне все новые и новые останки рептилий, вмурованные в камень. А когда снова выбрались на свет, я поймал себя на том, что чувствую себя абсолютно посвежевшим — еще больше, чем если бы час проспал в теньке. Ум у меня зачарованно сосредоточился на ископаемых рептилиях; пробираясь по пещерам, я сознавал невероятно древний возраст Земли, краткость человеческой истории. Так с «инаковостью» мысли возвратилась сила; я приобщился к внутреннему ее резерву, недоступному обычному личностному сознанию.

Это, понял я, и есть завершение моей аргументации в разговоре с Обри Лайеллом. Наука — не бессмысленная абстракция, ничего общего с человеческой жизнью не имеющая. Подобно искусству, литературе, музыке, религии, она — стремление к «инаковости», сообщающей нас с каким-то неясным источником силы внутри нас.

Да, все это замечательно — но как доказать ? Хотя я и убежден, что набрел на непреложную истину, она ничего не значит, пока я ее не увяжу с четкими фактами. Например, человек — одно из самых долгоживущих животных планеты. Собака, лошадь, даже тигр к пятнадцати годам уже старятся. А, допустим, черепахи и слоны живут дольше человека. Что это? Просто исключение из правила или между человеческим долголетием и способностью мыслить есть какая-то связь? Опять же, сегодня человек живет гораздо дольше, чем в прошлом.