ГОНИТВА   ::   Ракитина Ника Дмитриевна

Гайли до сих пор ничего не вспомнила, как надеялся Алесь, но и не умерла и не сошла с ума, что предсказывала знахарка Афимья из деревеньки Случ-Мильча. Лишь тряслись руки и глаза горели, будто в них натрусился песок.

– Я Иуда, – сказала Гайли вполголоса.

Алесь указал на маленькую, трепещущую листьями осинку:

– Если бы Иуда не вешался на ней, а обождал три дня – всемерно был бы прощен. А еще, говорят, в осинку превратилась девочка, под пытками предавшая своего отца. Но это легенда. Ужиный Король умер совсем по-другому.

– Как?

Ведрич обхватил щеки Гайли теплыми шершавыми ладонями, заглянул в темные янтарины глаз:

– Ну, слава Богу. Первые нормальные слова. Гивойтос когда-то связал меня обещанием ничего вам не рассказывать. Я бы и не рассказал, если бы вы не спросили. Это все в другой жизни, не здесь и не сейчас.

Гайли заплакала. Совсем незаметно: только солнце взблескивало на слезинках. Князь деликатно отвернулся, слегка пришпорил коня. И, выезжая на голое место, увидел на холме под дубом, протянувшим голый сук в закат, знакомый силуэт всадника. Древний, опушенный мехом строй [20] , длинный плащ, падающий на конский круп; расплывающееся лицо с тяжелым подбородком и даже издали заметной печатью властности. Гайли позади вскрикнула. Алесь отвел глаза, а посмотрел опять: конник исчез.

Рука Гайли дрожала в Алесевой руке:

– В-вы же… Витольд! Я не звала…

– Это стражник .

– Кто?…

Алесь сорвал с лещины два листка и орехи:

– Хотите?

Женщина помотала головой.