JК
ГОНИТВА :: Ракитина Ника Дмитриевна
Страница: 392 из 410Потомок Осинки-предательницы, гнилое яблоко от гнилого корня.
Серебряная оправа ружанца впилась в сжатый Алесев кулак.
– Повернись и говори со мной!
Гивойтос не шевельнулся.
– Хорь, трус, предатель, говори со мной! Ну, ты будешь говорить?!…
Праща из зеленых камней крутанулась в руке, как живая. Выплюнула в спину Антиному дядьке колючую шрапнель. Вскрикнув, пошатнулся Гивойтос – и уже в падении стал превращаться в невероятных размеров ужа. Заставляя стонать воздух, сжималось тугими кольцами и стремительно распрямлялось тело. Грубая чешуя, черная сверху, переходила в грязно-желтую на брюхе; из-под янтарных пятен, немыслимо похожих на корону, буравили врага древние злые глаза. Метался раздвоенный язык.
Алесь бросался туда-сюда, точно заяц, по скользкому от крови Гивойтоса паркету – но везде его настигали кольца ужиного тела или тупые удары головы.
Стиснутый в смертельном объятии, сдирающем кожу с костей, Ведрич искал пальцами хоть какое оружие. Но колдовское ожерелье, блеснув насмешливой зеленью, ускакало из руки.
Уже вылезали из орбит глаза, уже не помещался во рту распухший язык и гортань не могла протолкнуть внутрь раскаленный воздух, когда кончики пальцев дотянулись, поймали на поясе подаренный невестой нож. Янтарная рукоять согрела ладонь, рука выпуталась из захвата – и Алесь стал наносить удар за ударом, куда пришлось, куда хватало сил дотянуться.
Болели легкие от недостатка воздуха, болело все – а Ведрич бил.
Серебряная оправа ружанца впилась в сжатый Алесев кулак.
– Повернись и говори со мной!
Гивойтос не шевельнулся.
– Хорь, трус, предатель, говори со мной! Ну, ты будешь говорить?!…
Праща из зеленых камней крутанулась в руке, как живая. Выплюнула в спину Антиному дядьке колючую шрапнель. Вскрикнув, пошатнулся Гивойтос – и уже в падении стал превращаться в невероятных размеров ужа. Заставляя стонать воздух, сжималось тугими кольцами и стремительно распрямлялось тело. Грубая чешуя, черная сверху, переходила в грязно-желтую на брюхе; из-под янтарных пятен, немыслимо похожих на корону, буравили врага древние злые глаза. Метался раздвоенный язык.
Алесь бросался туда-сюда, точно заяц, по скользкому от крови Гивойтоса паркету – но везде его настигали кольца ужиного тела или тупые удары головы.
Стиснутый в смертельном объятии, сдирающем кожу с костей, Ведрич искал пальцами хоть какое оружие. Но колдовское ожерелье, блеснув насмешливой зеленью, ускакало из руки.
Уже вылезали из орбит глаза, уже не помещался во рту распухший язык и гортань не могла протолкнуть внутрь раскаленный воздух, когда кончики пальцев дотянулись, поймали на поясе подаренный невестой нож. Янтарная рукоять согрела ладонь, рука выпуталась из захвата – и Алесь стал наносить удар за ударом, куда пришлось, куда хватало сил дотянуться.
Болели легкие от недостатка воздуха, болело все – а Ведрич бил.