Гавань ветров   ::   Мартин Джордж

 — Одера делает крепкую киву, а иногда добавляет в нее перелив-трапу или еще что-нибудь. И дает мне тесис, чтобы я заснула. Я не нуждаюсь в твоем пении для облегчения боли.

— Я знаю, что еще молод, — сказал певец, — но я хорошо пою. Позволь, я покажу тебе.

— Нет. — Она улыбнулась. — Я верю, что ты хорошо поешь, правда верю. Но, боюсь, не сумею оценить твой талант по достоинству. Может, уши отказывают, а может, из-за старости, только все певцы, которых я слышала последние десять лет, по-моему, хуже тех, кого я слышала в давние времена. А слышала я самых лучших! На Ведете я наслаждалась пением дуэта С'Ласса и Т'реньян. Давным-давно Джеред с Гира играл и пел мне, как и бездомный Герри Одноглазый, и Колль. Я была знакома с певцом по имени Холланд, и слышала от него песни, бьюсь об заклад, куда непристойнее той, что ты выучил в Штормтауне. А в юности я слышала Барриона, и не один раз.

— Я не хуже любого из них! — упрямо сказал певец.

Старуха вздохнула и прикрикнула на него:

— Не злись! Я не сомневаюсь, поешь ты чудесно, но дряхлая развалина вроде меня этого не признает, как ни старайся.

Он нервно щипал струны своего инструмента.

— Если ты не хочешь, чтобы тебе пели на смертном одре, — сказал он, — зачем ты послала в Штормтаун за певцом?

— Я хочу сама спеть тебе! — ответила старуха. — С болью я как-нибудь справлюсь, но играть мне не по силам. Я буду просто говорить нараспев.

Певец отложил инструмент и, скрестив руки на груди, приготовился слушать.