Георгес или Одевятнадцативековивание   ::   Покровский Владимир

Манолис, хоть и не держал в руках Георгеса, как-то так вышел вперед и очень стал носитель того, что мы хотели сказать, а мы просто пошутить хотели, для смеху, но ведь известно, что в каждой шутке есть доля шутки, и Манолис очень всерьез вылез, я даже и не ожидал от него, ведь он все время как бы за спиной у меня стоял, на подхвате, - и когда я выволакивал Георгеса из своего тайничка (очень простого, кстати - среди сваленных на шкафу, невесть откуда взявшихся трудов, заправленный в обложку из-под ленинского томика он лежал), и когда я тихохонько входил в комнату, чтобы особенного к себе внимания не привлечь, и когда оборачивался на Манолиса, а тот аккуратненько ставил рюмку на середину стола и делал вид, что слушает взбесившегося старикана.

- ... Улица! Улица! - орал Влад Яныч, кулаками тряся и желтым взглядом бешено по нам бегая. - Что вы мне все свою улицу? Ну улица, ну и что? Она хоть честная. Вот, смотрите, там маразм, абсурд, ужас первобытный, смешение всего, похоть, смерть и жестокость, но такая уж она, она не притворяется ничем другим. Это Георгес ваш притворяется, это он химичит, под красоту истинную работает. А сам ятей не знает. Не знает, не знает, не знает! Это его уничтожать надо, прежде чем за улицу браться, может, и браться за нее не надо будет тогда, когда с Георгесом этим покончат. А вы с улицы сюда прибегаете, не понимаю зачем.