Гимн Лейбовичу   ::   Миллер Уолтер Майкл

Но его друзья-послушники, казалось, больше интересовались пилигримом, чем реликвиями, и даже аббат расспрашивал не о коробке, а о старике. Они задали ему сотню разных вопросов о пилигриме, на которые он мог ответить только: «Я не заметил», или «Я не присматривался тогда», или «Если он и говорил, то я не запомнил». Некоторые из этих вопросов казались довольно странными, и тогда он спрашивал себя: «Что я должен был заметить? Или я настолько глуп, что не понял, что он делал? Или я не прислушался достаточно внимательно к тому, что он говорил? Или я пропустил что-то очень важное из-за того, что перегрелся на солнце?»

Он размышлял об этом по ночам, а волки бродили вокруг его нового убежища и наполняли темноту своим воем. Он поймал себя на том, что размышляет об этом и в дневные часы, специально отведенные для молитв и духовных упражнений великопостного бдения. Он так и сказал на исповеди приору Чероки, когда тот совершал свой очередной воскресный обход.

— Ты не избавишься от суетности, если тебя будут беспокоить посторонние дела; у тебя достаточно забот с твоими собственными, — сказал ему священник, упрекнув в пренебрежении к молитвам и упражнениям. — Они задают такие вопросы исходя вовсе не из того, правда это или нет. Они стряпают их, исходя из того, что из случившегося может стать сенсацией. Чепуха все это! Кстати, могу тебе сообщить, что благородный отец аббат запретил всем проходящим искус обсуждать это дело.