JК
Гиви и Шендерович :: Галина Мария
Страница: 370 из 480А тут я кто? Царь царей!
— Миша, опомнись! Ну, какой ты царь? Разве цари шариками торгуют?
— Я был царь в изгнании, — Шендерович постепенно накалялся, — скрытый я был, ясно? Скрытый царь! Но ее, сущность царскую, надолго не спрячешь! Она проступает, ясно? Она как эта… порфира! Облекает она, вот! И вот я выступил в багрянце и блеске, грозный, как полки со знаменами и пятою своею попрал врагов своих!
Что он несет, в ужасе думал Гиви, чувствуя некоторую слабость в членах и радуясь, что сидит на подушках — что он несет!
— Никто иной, как я уловил суккуба, сокрушающего мужей…
— Миша, опомнись, это ж Алка! Когда ты ее выпустишь, кстати? Ты ж обещал!
— Когда захочу, тогда и выпущу! Джинны убоялись лика моего и испарились по одному моему слову…
— Миша, послушай!
— Престол, — проговорил Шендерович, драматически воздевая руку, — вот он престол, избравший достойного! Истребляющий недостойных! Он вознес меня на высоту, мне подобающую!
— Миша, это ж чистый трюк! Механика!
— Трюк? — Шендерович, казалось, увеличился в размерах, — да как ты смеешь? Да ты… Да ты попробуй, взойди на него!
— И взойду!
— Да ни в жисть! Кишка тонка! Он, знаешь, что с самозванцами творит? Он фараонам ноги ломал!
— Да ложил я на твоих фараонов! — заорал Гиви и вскочил на ноги. Он чувствовал себя пустым и легким, точно воздушный шарик Шендеровича и с некоторым удивлением отметил, что его как-то само собой повлекло к вздымающимся серебряным ступеням.
Звери по бокам лестницы укоризненно таращились на него рубиновыми глазами, но Гиви уже было все равно.
— Миша, опомнись! Ну, какой ты царь? Разве цари шариками торгуют?
— Я был царь в изгнании, — Шендерович постепенно накалялся, — скрытый я был, ясно? Скрытый царь! Но ее, сущность царскую, надолго не спрячешь! Она проступает, ясно? Она как эта… порфира! Облекает она, вот! И вот я выступил в багрянце и блеске, грозный, как полки со знаменами и пятою своею попрал врагов своих!
Что он несет, в ужасе думал Гиви, чувствуя некоторую слабость в членах и радуясь, что сидит на подушках — что он несет!
— Никто иной, как я уловил суккуба, сокрушающего мужей…
— Миша, опомнись, это ж Алка! Когда ты ее выпустишь, кстати? Ты ж обещал!
— Когда захочу, тогда и выпущу! Джинны убоялись лика моего и испарились по одному моему слову…
— Миша, послушай!
— Престол, — проговорил Шендерович, драматически воздевая руку, — вот он престол, избравший достойного! Истребляющий недостойных! Он вознес меня на высоту, мне подобающую!
— Миша, это ж чистый трюк! Механика!
— Трюк? — Шендерович, казалось, увеличился в размерах, — да как ты смеешь? Да ты… Да ты попробуй, взойди на него!
— И взойду!
— Да ни в жисть! Кишка тонка! Он, знаешь, что с самозванцами творит? Он фараонам ноги ломал!
— Да ложил я на твоих фараонов! — заорал Гиви и вскочил на ноги. Он чувствовал себя пустым и легким, точно воздушный шарик Шендеровича и с некоторым удивлением отметил, что его как-то само собой повлекло к вздымающимся серебряным ступеням.
Звери по бокам лестницы укоризненно таращились на него рубиновыми глазами, но Гиви уже было все равно.