JК
Главный полдень :: Мирер Александр
Страница: 23 из 158Рядом с окошком, в котором предавались открытки, висело объявление, написанное красным карандашом:
«Объявление! До 16:00 сего числа междугородный телефон не работает, так как линия ставится на измерение».
«Как они ее будут мерить, эту линию?» — подумал я, взял свою открытку, и тут мне навстречу открылась дверь, и вошел Федя-гитарист. Открытка выскочила из моих пальцев и спланировала в угол, к урне…
Я не спешил поднять открытку. Носком ботинка загнал ее за урну и, кряхтя, стал выуживать — смял, конечно. А Федя с изумительной своей улыбкой придвинулся к окошечку и попросил своим изумительным баритоном:
— Тамар Ефимовна, пяточек конвертиков авиа, снабдите от щедрот?
Та, ясное дело, заулыбалась. Я подобрал открытку и с дурацким видом стал подходить к улыбающейся Тамаре Ефимовне, а Федя установил ноги особенным, шикарным образом и разливался:
— Погода ликует, вы же тут сидите, не щадя своей молодости… — и всякую такую дребедень.
Поразительно, как быстро я его возненавидел. Два часа назад я смотрел на него с восторгом — что вы, Федор Киселев, первая гитара города, фу-ты ну-ты! Сур только что сказал, что Киселев ему нравится, а сейчас тревога, поэтому «нравится» Сура надо считать приказом.
Понимаете, до чего надо обалдеть, чтобы такие мысли полезли в голову?
— А, пацан! — сказал Федя. — Получи конфетку.
Он вынул из правого кармана карамельку «Сказка». На бумажке — тощий розовый кот с черным бантиком на шее и черными лапами. Внутри — настоящая конфета. Я развернул ее, но есть не стал.
«Объявление! До 16:00 сего числа междугородный телефон не работает, так как линия ставится на измерение».
«Как они ее будут мерить, эту линию?» — подумал я, взял свою открытку, и тут мне навстречу открылась дверь, и вошел Федя-гитарист. Открытка выскочила из моих пальцев и спланировала в угол, к урне…
Я не спешил поднять открытку. Носком ботинка загнал ее за урну и, кряхтя, стал выуживать — смял, конечно. А Федя с изумительной своей улыбкой придвинулся к окошечку и попросил своим изумительным баритоном:
— Тамар Ефимовна, пяточек конвертиков авиа, снабдите от щедрот?
Та, ясное дело, заулыбалась. Я подобрал открытку и с дурацким видом стал подходить к улыбающейся Тамаре Ефимовне, а Федя установил ноги особенным, шикарным образом и разливался:
— Погода ликует, вы же тут сидите, не щадя своей молодости… — и всякую такую дребедень.
Поразительно, как быстро я его возненавидел. Два часа назад я смотрел на него с восторгом — что вы, Федор Киселев, первая гитара города, фу-ты ну-ты! Сур только что сказал, что Киселев ему нравится, а сейчас тревога, поэтому «нравится» Сура надо считать приказом.
Понимаете, до чего надо обалдеть, чтобы такие мысли полезли в голову?
— А, пацан! — сказал Федя. — Получи конфетку.
Он вынул из правого кармана карамельку «Сказка». На бумажке — тощий розовый кот с черным бантиком на шее и черными лапами. Внутри — настоящая конфета. Я развернул ее, но есть не стал.