JК
Глядящие из темноты :: Голицын Максим
Страница: 88 из 499 — Умоляю, замолчите!
Он свободной рукой начал отрывать от лица холодные пальцы; наконец ему удалось освободиться, и он с силой оттолкнул — почти отшвырнул ее.
— С ума сошла?
Она упала, потом, молча всхлипывая, вновь встала на ноги.
Все было не так, как он себе представлял, точно в дурном сне, в котором блуждаешь по темным переходам, неожиданно понимая, что твой спутник — вовсе не твой старинный приятель, а ухмыляющийся подменыш, нечто, принявшее человеческий облик.
Он с трудом подавил желание повернуть назад, пока тьма, напиравшая со всех сторон, окончательно не раздавила ему грудную клетку.
Слева — тьма из тьмы — выплыл вход в боковой штрек. Он остановился, выцарапал стрелу на ближайшей опоре.
— Туда? — спросил он. — Или ты опять не помнишь?
Она не ответила: белое лицо, подсвеченное снизу пламенем фонаря и оттого напоминавшее гипсовую маску. Глаза казались темными провалами.
Если представить себе, в какой панике были тогда Сорейль и ее семья, скорее всего, они метнулись в первый попавшийся штрек: сразу, как только его заметили.
— Ты говорила, у вас была плошка, — обернулся он к ней, — когда она погасла? Где?
— Что? — она вздрогнула. Он и сам напрягся — так резко прозвучал его голос. — Я… не помню.
— Ну, как-то же вы тут передвигались?
«Но она лишь беспомощно захлопала ресницами… точно кукла», — подумалось ему.
Ему вдруг стало страшно. Он оказался в черном зеве горы с чуждым существом, которого совсем не знал: перебросился несколькими фразами, и все.
Он свободной рукой начал отрывать от лица холодные пальцы; наконец ему удалось освободиться, и он с силой оттолкнул — почти отшвырнул ее.
— С ума сошла?
Она упала, потом, молча всхлипывая, вновь встала на ноги.
Все было не так, как он себе представлял, точно в дурном сне, в котором блуждаешь по темным переходам, неожиданно понимая, что твой спутник — вовсе не твой старинный приятель, а ухмыляющийся подменыш, нечто, принявшее человеческий облик.
Он с трудом подавил желание повернуть назад, пока тьма, напиравшая со всех сторон, окончательно не раздавила ему грудную клетку.
Слева — тьма из тьмы — выплыл вход в боковой штрек. Он остановился, выцарапал стрелу на ближайшей опоре.
— Туда? — спросил он. — Или ты опять не помнишь?
Она не ответила: белое лицо, подсвеченное снизу пламенем фонаря и оттого напоминавшее гипсовую маску. Глаза казались темными провалами.
Если представить себе, в какой панике были тогда Сорейль и ее семья, скорее всего, они метнулись в первый попавшийся штрек: сразу, как только его заметили.
— Ты говорила, у вас была плошка, — обернулся он к ней, — когда она погасла? Где?
— Что? — она вздрогнула. Он и сам напрягся — так резко прозвучал его голос. — Я… не помню.
— Ну, как-то же вы тут передвигались?
«Но она лишь беспомощно захлопала ресницами… точно кукла», — подумалось ему.
Ему вдруг стало страшно. Он оказался в черном зеве горы с чуждым существом, которого совсем не знал: перебросился несколькими фразами, и все.