JК
Голубая кровь :: Угрюмова Виктория
Страница: 364 из 416Кровь стекала на светлые одежды и бороду, но он не обращал на это внимания.
— Вы убиваете за слова и за молчание, за инакомыслие и за отсутствие мысли. Вы уничтожаете все, что вам не покоряется, и охотно истребляете покорившихся. Вы приносите своим богам кровавые жертвы! Люди — а есть ли смысл в вашей жизни? Имеете ли вы право по-прежнему владеть Рамором? Может, чудовища, которых вы так ненавидите, потому что боитесь полюбить, — достойнее вас?!
Толпа взвыла.
Птицы, цветы, солнце. Бабочки.
— Сжечь его! — крикнул истеричный женский голос, и нестройный хор подхватил:
— Сжечь! Сжечь!
Никто даже не задумался, почему именно костер…
Они соорудили его необычайно быстро — этот первый в истории Газарры костер, на котором должны были сжечь живого человека.
Быстро очистили невысокое фруктовое дерево от ветвей и к истекающему сладкой древесной кровью стволу прикрутили цепями старика. Наносили поленьев, вязанок соломы. Кто-то ткнул в эту гору факелом, и она вспыхнула.
Птицы метались над горящим деревом, и те ветви и листья, до которых не дотянулись люди, упорно не желали чернеть. Они были зелеными. И цветы падали и падали из безбрежной синевы неба.
— Опомнитее-есь! — кричал старик, но его крик постепенно переходил в истошный вопль.
Они стояли вокруг костра: горбоносый, воин в плаще, каменный исполин, ослепительно красивый юноша с вьющимися огненными кудрями и прозрачный гигант в ледяной короне и плаще из пара.
— Вы убиваете за слова и за молчание, за инакомыслие и за отсутствие мысли. Вы уничтожаете все, что вам не покоряется, и охотно истребляете покорившихся. Вы приносите своим богам кровавые жертвы! Люди — а есть ли смысл в вашей жизни? Имеете ли вы право по-прежнему владеть Рамором? Может, чудовища, которых вы так ненавидите, потому что боитесь полюбить, — достойнее вас?!
Толпа взвыла.
Птицы, цветы, солнце. Бабочки.
— Сжечь его! — крикнул истеричный женский голос, и нестройный хор подхватил:
— Сжечь! Сжечь!
Никто даже не задумался, почему именно костер…
Они соорудили его необычайно быстро — этот первый в истории Газарры костер, на котором должны были сжечь живого человека.
Быстро очистили невысокое фруктовое дерево от ветвей и к истекающему сладкой древесной кровью стволу прикрутили цепями старика. Наносили поленьев, вязанок соломы. Кто-то ткнул в эту гору факелом, и она вспыхнула.
Птицы метались над горящим деревом, и те ветви и листья, до которых не дотянулись люди, упорно не желали чернеть. Они были зелеными. И цветы падали и падали из безбрежной синевы неба.
— Опомнитее-есь! — кричал старик, но его крик постепенно переходил в истошный вопль.
Они стояли вокруг костра: горбоносый, воин в плаще, каменный исполин, ослепительно красивый юноша с вьющимися огненными кудрями и прозрачный гигант в ледяной короне и плаще из пара.