JК
Голубые крылья :: Гуляковский Евгений Яковлевич
Страница: 1 из 8---------------------------------------------
Евгений Гуляковский
Голубые крылья
Началась эта история, как водится, с пустяка. Главный бухгалтер рудника, Семен Петрович Криничкин, в третий раз проверял ведомость, составленную кассиршей Варей, и вдруг заметил, какие у нее красивые нервные руки.
— Глупость какая! — тут же оборвал он себя и снова стал складывать цифры в графе «копейки».
— Не надоело вам? — дрожащим от обиды голосом спросила Варя.
Семен Петрович приподнял голову и увидел у нее на глазах слезы.
— Ну что вы? — удивленно, почти ласково спросил он. — Всех же проверяют.
Она вдруг приподняла толстую папку на столе и отпустила. Папка хлопнулась, поднялась пыль.
— Не першит в горле? — Голос ее зазвенел, стал незнакомым. — Бумажной крысой вас называют!
Варя тут же ушла, и Семен Петрович надеялся, что никто не слышал этих ее слов. Он долго сидел неподвижно, сгорбившись, за столом, протирая запотевшие очки.
С тех пор он почему-то все чаще стал думать о Варе. Она открылась для него с неожиданной стороны и казалась теперь гордой, красивой.
«Молодая, почти дочка тебе! Как можно!» — останавливал он себя, но напрасно.
Месяца через два Семен Петрович задержал Варю в коридоре и неловко стал в чем-то извиняться.
Несколько минут она, недоумевая, смотрела на его изжеванный старый пиджак, словно изучала скрытую под ним неказистую, плохо сколоченную фигуру.
Евгений Гуляковский
Голубые крылья
Началась эта история, как водится, с пустяка. Главный бухгалтер рудника, Семен Петрович Криничкин, в третий раз проверял ведомость, составленную кассиршей Варей, и вдруг заметил, какие у нее красивые нервные руки.
— Глупость какая! — тут же оборвал он себя и снова стал складывать цифры в графе «копейки».
— Не надоело вам? — дрожащим от обиды голосом спросила Варя.
Семен Петрович приподнял голову и увидел у нее на глазах слезы.
— Ну что вы? — удивленно, почти ласково спросил он. — Всех же проверяют.
Она вдруг приподняла толстую папку на столе и отпустила. Папка хлопнулась, поднялась пыль.
— Не першит в горле? — Голос ее зазвенел, стал незнакомым. — Бумажной крысой вас называют!
Варя тут же ушла, и Семен Петрович надеялся, что никто не слышал этих ее слов. Он долго сидел неподвижно, сгорбившись, за столом, протирая запотевшие очки.
С тех пор он почему-то все чаще стал думать о Варе. Она открылась для него с неожиданной стороны и казалась теперь гордой, красивой.
«Молодая, почти дочка тебе! Как можно!» — останавливал он себя, но напрасно.
Месяца через два Семен Петрович задержал Варю в коридоре и неловко стал в чем-то извиняться.
Несколько минут она, недоумевая, смотрела на его изжеванный старый пиджак, словно изучала скрытую под ним неказистую, плохо сколоченную фигуру.