Горец II   ::   Макнамара Кристофер Лоуренс

В этой жизни тоже нашлось место лишь для единственной женщины…

— Обещай мне, муж мой… — рука, покрытая струпьями радиационного ожога, слабо шевельнулась.

— Да, — он склонился над ней, ловя еле слышный звук голоса. — Да, родная. Все, что ты хочешь…

— Все — не надо… — губы женщины тронула улыбка.

Только губы и улыбались на ее лице: глаз не было видно, глаза закрывал слой влажной марли, потому что свет, даже рассеянный, болезненно травмировал опаленную сетчатку.

— Обещай мне только одно. Что ты постараешься… постараешься что-нибудь сделать с ЭТИМ…

Он мучительно сглотнул:

— Я постараюсь. Я смогу остановить… Верь мне…

Она снова улыбнулась:

— Наверное, со стороны все это выглядит, как в дурацком фильме: Она перед смертью просит думать не о себе, а о деле, Он торжественно клянется продолжать борьбу… Но что делать, если мне осталось лишь обратиться к своему мужу с такой просьбой, а тебе — дать именно этот ответ? Да и некому смотреть со стороны…

Да, со стороны смотреть было некому. Хотя их и окружало множество людей, каждый из них был занят собственной бедой и болью. Недаром говорят: «Самое полное одиночество — в толпе».

Но если бы нашелся кто-нибудь любопытный, он бы увидел, что глаза мужчины словно полны жидкого стекла. Слезы? Да, слезы…

А ведь он не знал слез дольше, неизмеримо дольше, чем кто-либо из живущих — уже пять веков.