JК
Горец IV :: Макнамара Кристофер Лоуренс
Страница: 124 из 160На правом запястье — столь глубоко вошел гвоздь, что Конан, спеша отделить Катрин от жертвенного камня, протащил шляпку гвоздя сквозь руку насквозь.
И уродливый черный крест остался на правой руке вместо маленькой круглой дырочки.
Черный — потому что нечем было унять хлещущую из раны кровь. И пришлось присыпать ее золой от сгоревшей ветки.
Той самой ветки…
Впрочем, не только этот шрам — но и остальные три (даже — четыре, считая ожог на животе) должны были остаться на всю жизнь.
И все они были припорошены черным.
Именно поэтому Конан теперь в изумлении смотрел на руки Катрин Мак-Коннехи. Ведь никогда у смертных не бывало чего-либо подобного феномену Первой Раны!
Но можно ли назвать смертным того, кто ни на год не состарился за прошедшие десятилетия?
Можно.
Как умел Конан чувствовать свою Силу — так и чужую мог распознать он.
И не только Силу… Ауру «Долгой Жизни», определяющую бессмертие, он тоже определял безошибочно.
Здесь — не было этой ауры. Наверняка не было! А вот Сила…
Силы, как таковой, не было тоже. Было, однако, что-то похожее.
И вспомнил Конан, как ступал он по тропинке, поросшей травой и цветами. Вспомнил живую изгородь, плющ, прикрывающий дом со старательностью разумного существа, и необычно смышленую овчарку.
А потом он вспомнил свою мысль о том, что место это дышит какой-то непривычной гармонией. И по-новому оценил ее.
И уродливый черный крест остался на правой руке вместо маленькой круглой дырочки.
Черный — потому что нечем было унять хлещущую из раны кровь. И пришлось присыпать ее золой от сгоревшей ветки.
Той самой ветки…
Впрочем, не только этот шрам — но и остальные три (даже — четыре, считая ожог на животе) должны были остаться на всю жизнь.
И все они были припорошены черным.
Именно поэтому Конан теперь в изумлении смотрел на руки Катрин Мак-Коннехи. Ведь никогда у смертных не бывало чего-либо подобного феномену Первой Раны!
Но можно ли назвать смертным того, кто ни на год не состарился за прошедшие десятилетия?
Можно.
Как умел Конан чувствовать свою Силу — так и чужую мог распознать он.
И не только Силу… Ауру «Долгой Жизни», определяющую бессмертие, он тоже определял безошибочно.
Здесь — не было этой ауры. Наверняка не было! А вот Сила…
Силы, как таковой, не было тоже. Было, однако, что-то похожее.
И вспомнил Конан, как ступал он по тропинке, поросшей травой и цветами. Вспомнил живую изгородь, плющ, прикрывающий дом со старательностью разумного существа, и необычно смышленую овчарку.
А потом он вспомнил свою мысль о том, что место это дышит какой-то непривычной гармонией. И по-новому оценил ее.