JК
Горец IV :: Макнамара Кристофер Лоуренс
Страница: 149 из 160Ведь стражники почти наверняка не знали, кого именно им поручено задержать!
Однако случилось так, что впереди того отряда стражников, который вышел на них, шагал недавний противник Дункана.
Мастер Секиры.
Он успел прямо поверх обычной одежды накинуть клановый тартан-плащ и юбку-килт. Тех самых цветов…
И та же секира все еще была в его руках. А по щекам пролегли влажные дорожки.
Воистину: дороже родного отца был ему Учитель. И не был он намерен жить, если Учитель не отомщен.
Страшная это сила — месть… На себе самом испытал Дункан ее коварство.
Дальнейшее произошло мгновенно.
Дункан и Мастер Секиры встали друг против друга. Обменялись взглядами. В одном взгляде была жгучая ненависть, в другом — пустота была…
И, одновременно взметнув оружие, — ударили. Тоже одновременно. Целясь друг другу в узкий промежуток между подбородком и ключицами.
Конан словно только сейчас увидел, что хотя на боку у Дункана уже висит палаш, отстегнутый было перед схваткой в том самом зале, но в руках у него — все еще зажата секира.
Редко приходилось видеть Конану, чтобы два взмаха совпали в такой точностью…
Никто из этих двоих не думал о защите. Думали лишь о том, чтобы поразить противника.
Мастер Секиры — потому, что ненавидел своего противника, считал его даже не противником, а врагом. А как же иначе?
А Дункан — потому, что чувствовал свою вину… И потому, что знал о том, какова бывает боль души.
Однако случилось так, что впереди того отряда стражников, который вышел на них, шагал недавний противник Дункана.
Мастер Секиры.
Он успел прямо поверх обычной одежды накинуть клановый тартан-плащ и юбку-килт. Тех самых цветов…
И та же секира все еще была в его руках. А по щекам пролегли влажные дорожки.
Воистину: дороже родного отца был ему Учитель. И не был он намерен жить, если Учитель не отомщен.
Страшная это сила — месть… На себе самом испытал Дункан ее коварство.
Дальнейшее произошло мгновенно.
Дункан и Мастер Секиры встали друг против друга. Обменялись взглядами. В одном взгляде была жгучая ненависть, в другом — пустота была…
И, одновременно взметнув оружие, — ударили. Тоже одновременно. Целясь друг другу в узкий промежуток между подбородком и ключицами.
Конан словно только сейчас увидел, что хотя на боку у Дункана уже висит палаш, отстегнутый было перед схваткой в том самом зале, но в руках у него — все еще зажата секира.
Редко приходилось видеть Конану, чтобы два взмаха совпали в такой точностью…
Никто из этих двоих не думал о защите. Думали лишь о том, чтобы поразить противника.
Мастер Секиры — потому, что ненавидел своего противника, считал его даже не противником, а врагом. А как же иначе?
А Дункан — потому, что чувствовал свою вину… И потому, что знал о том, какова бывает боль души.