Гульчатай, закрой личико!   ::   Боброва Ирина

Кромка леса росла, загораживая горизонт.

– Она же страшная и старая! – возмутился эстет.

– Ну и что? Что страшного может быть в старости? – удивился Бенедикт. – Старость прекрасна уже тем, что мудра и опытна. И тем, что за ней стоит долгая и прекрасная жизнь.

– Зачем она нужна? – настаивал на своем Бельведерский – слова ангела отскакивали от его сознания, как горох от стены. – Много радости – видеть ее уродливое лицо!

– Она долго жила, – повторил ангел, входя под гостеприимную сень леса, ухоженного, как, впрочем, и все в Рубельштадте. – Она много знает и, может быть, сможет дать хороший совет.

– Мне не хочется, – помрачнел Бельведерский. – Я уже утром с ней поругался.

– Немудрено! – рассмеялся Бенедикт и, вспомнив утреннее происшествие, добавил: – Тем более что утром у Гризеллы была веская причина, чтобы раздражаться. Да и вообще, ведьма любит ворчать.

– Она не ворчала. Она орала.

И Бельведерский почувствовал себя совсем плохо. Дело в том, что когда он вернулся к лесной избе, то долго не мог попасть на крыльцо: избушка на курьих ножках демонстративно поворачивалась задом к красавцу. Он пытался обмануть строптивое жилище, забегал то справа, то слева, то резко менял направление – но неизменно оказывался перед глухой стеной, на которой веселенькой синей краской было написано: «Зад. Место для поцелуя!» Наконец Бельведерскому надоело это занятие, и он, немного отойдя в сторону, присел.