JК
И явилось Новое Солнце (Книги нового солнца, Книга 5) :: Вулф Джин
Страница: 47 из 444Я был сердцевиной вселенной, как считает себя каждый из нас; и вселенная рвалась, точно гнилое тряпье на плечах клиента, и легкой серой пыльюраспадалась в ничто.
Долгое время я лежал, дрожа в темноте. Возможно, я уже пришел в сознание. Я, конечно, не мог знать об этом и ни о чем другом, кроме пурпурной боли и той слабости, какую, должно быть, ощущает мертвец. Наконец я увидел искру света; мне пришло в голову, что если я ослеп, но вижу эту искру, то у меня еще есть какая-то пусть слабая, но надежда. Я сел, хотя был так слаб и потрясен, что испытал при этом адские муки.
Искра вспыхнула снова, мельчайшая, меньше отблеска солнца на острие иглы. Она упала на мою руку, но исчезла, прежде чем я успел осознать это, прежде чем успел шевельнуть онемевшими пальцами и понять, что они слиплись от моей крови.
Кровь стекала с когтя, с твердого острого черного шипа, который вонзился в мою руку так много лет назад. Я, должно быть, стиснул кулак; коготь вошел под кожу указательного пальца и вышел изнутри, поддев ее, как рыбацкий крючок. Я выдернул его, почти не чувствуя боли, и убрал в кожаный мешочек, даже не обтерев от крови.
Тогда я снова подумал, что ослеп. Гладкая поверхность, на которой я лежал, видимо, была просто полом коридора; стена, на которую наткнулись мои шарящие пальцы, также вполне могла сойти за стену коридора. Но коридор был прежде ярко освещен. Кто же унес меня куда-то, в эту темноту, и измочалил до полусмерти? Я услышал человеческий стон. Это был мой собственный стон, поэтому я закрыл рот руками, чтобы сдержать его.
Долгое время я лежал, дрожа в темноте. Возможно, я уже пришел в сознание. Я, конечно, не мог знать об этом и ни о чем другом, кроме пурпурной боли и той слабости, какую, должно быть, ощущает мертвец. Наконец я увидел искру света; мне пришло в голову, что если я ослеп, но вижу эту искру, то у меня еще есть какая-то пусть слабая, но надежда. Я сел, хотя был так слаб и потрясен, что испытал при этом адские муки.
Искра вспыхнула снова, мельчайшая, меньше отблеска солнца на острие иглы. Она упала на мою руку, но исчезла, прежде чем я успел осознать это, прежде чем успел шевельнуть онемевшими пальцами и понять, что они слиплись от моей крови.
Кровь стекала с когтя, с твердого острого черного шипа, который вонзился в мою руку так много лет назад. Я, должно быть, стиснул кулак; коготь вошел под кожу указательного пальца и вышел изнутри, поддев ее, как рыбацкий крючок. Я выдернул его, почти не чувствуя боли, и убрал в кожаный мешочек, даже не обтерев от крови.
Тогда я снова подумал, что ослеп. Гладкая поверхность, на которой я лежал, видимо, была просто полом коридора; стена, на которую наткнулись мои шарящие пальцы, также вполне могла сойти за стену коридора. Но коридор был прежде ярко освещен. Кто же унес меня куда-то, в эту темноту, и измочалил до полусмерти? Я услышал человеческий стон. Это был мой собственный стон, поэтому я закрыл рот руками, чтобы сдержать его.