JК
Идущие сквозь миры :: Лещенко Владимир
Страница: 39 из 135Рядом высился холм уже вырытого песчаного грунта, у подножия которого лежали в штабеле бревна, приготовленные для будущего сруба. Яма предназначалась для ледника, закладываемого вместо старого, затопленного весенними дождями.
Кладбище — не такое уж и большое, если учесть трехсотлетний срок существования нашей базы. Большинство из тех, кто расстается с жизнью, гибнет очень далеко отсюда, а чаще — пропадает бесследно.
Вздохнув, я спустился по осыпающейся тропке и двинулся домой.
Вот и мой дом. Обычный бревенчатый сруб на фундаменте из желтого плитняка, половина крыши крыта тесом, половина — листами пластика.
Пламя привычно входит в скважину на двери, с натугой поворачивается — и вот я уже в темных сенях.
Через несколько минут я с наслаждением забрался в жестяную эмалированную ванну, благословляя недавно проведенный водопровод.
Нежась в горячей воде, я отмокал от многодневной корабельной грязи.
Потом, накинув бархатный турецкий халат, улегся на диван.
Две комнаты, стены которых были обшиты лакированными досками кедра, и еще одна такая же наверху были моим жилищем. С потолка свисала двухрожковая электрическая люстра. На столе стояла керосиновая лампа — напряжение подавалось далеко не всегда.
Полки, на которых стояло несколько книг, которые я запамятовал вернуть в библиотеку перед отплытием, старый «Хитачи» с горкой кассет возле него, проигрыватель…
На стене, на шкуре гризли висело оружие, вывезенное мною из путешествий или подаренное друзьями. Именно туда я намеревался пристроить меч датского ярла.
Кладбище — не такое уж и большое, если учесть трехсотлетний срок существования нашей базы. Большинство из тех, кто расстается с жизнью, гибнет очень далеко отсюда, а чаще — пропадает бесследно.
Вздохнув, я спустился по осыпающейся тропке и двинулся домой.
Вот и мой дом. Обычный бревенчатый сруб на фундаменте из желтого плитняка, половина крыши крыта тесом, половина — листами пластика.
Пламя привычно входит в скважину на двери, с натугой поворачивается — и вот я уже в темных сенях.
Через несколько минут я с наслаждением забрался в жестяную эмалированную ванну, благословляя недавно проведенный водопровод.
Нежась в горячей воде, я отмокал от многодневной корабельной грязи.
Потом, накинув бархатный турецкий халат, улегся на диван.
Две комнаты, стены которых были обшиты лакированными досками кедра, и еще одна такая же наверху были моим жилищем. С потолка свисала двухрожковая электрическая люстра. На столе стояла керосиновая лампа — напряжение подавалось далеко не всегда.
Полки, на которых стояло несколько книг, которые я запамятовал вернуть в библиотеку перед отплытием, старый «Хитачи» с горкой кассет возле него, проигрыватель…
На стене, на шкуре гризли висело оружие, вывезенное мною из путешествий или подаренное друзьями. Именно туда я намеревался пристроить меч датского ярла.