Игра в Грааль   ::   Третьяков Вилл

Скажи мне, а будет ли он знать, этот портрет, что он не настоящий, или, быть может, он и будет настоящий, оживет наяву?

- Этого я не знаю, ваша милость, и вряд лиеще кто ответит на такой вопрос. Дед мой, славный живописец и великий мудрец, когда бы был жив... Нет, не знаю.

- А если б ты написал... изобразил своего деда... и спросил его... ты не пробовал?

Вспомни, вспомни, как исказилось его лицо. Он испугался так явственно.

- Никогда. Никогда больше... только не близких... не людей. Они жалуются, плачут...

- Но это так страшно, мастер, почему же ты вообще работаешь, почему ты пишешь для других?

- Мой господин, я отдаю их заказчику... и я больше про них ничего не слышу. Но никто еще не присылал за мной стражу и не грозил расправой. Все довольны.

- И ты спокоен? Ты умываешь руки?

- Как можно умывать руки, ваша милость? Умывают лицо!

Дерзость шута. И этот шут совершит невозможное? И я вижу, как тяжело далась ему и эта дерзость. Взгляд его замирает, колени подгибаются. Ты сумрачно растягиваешь губы в усмешке.

- Ты. наверное, смелый человек, мастер Тим. Но ради краснобайства ты цепляешься к моим словам. А ведь я волен в твоей судьбе, жизни и смерти.

Он вздрагивает.

- Я известен королю Арфейскому и многим вельможам его двора.

- Никто не посмеет ссориться со мной из-за презренного маляра, обладай ты и сотней таких секретов!

- Неужто я прогневал вашу милость? - тихо говорит он и косится на тебя. Испуганные птичьи глаза. И ты опускаешь веки и устало произносишь, - Нет, мастер, нет. Ты нужен мне для дела.

Но теперь для тебя только одна реальность. Тяжелое сопение мастера Тима.