Игра в Грааль   ::   Третьяков Вилл

Наконец Хаген наскочил на меня всею тушей и опрокинул навзничь, и мы барахтались с ним под яблоней, покудова я не обессилел от смеха и не затих, раскинувшись на спине, отбросив руки в стороны, уставясь в сумятицу зелени и тугой красной кожуры яблок, несколько которых упали на нас в этой возне, а Хаген навалился мне на грудь и, горячо дыша и торопясь, захлебываясь от захлестывавшей его оглушительной собачьей приязни, повизгивая, скреб мне лицо обильным слюной огромным пылающим языком, так что я замучился мотать головой и мычать под мощными мокрыми шлепками. Он меня достал, сук-кин сынищщщще, и я вывернулся из его объятий, встал на четвереньки, затем - как положено, и неспешно прошествовал к столу, а внутри у меня все пело, и звенело, и хохотало. Он догнал меня на полдороге, и вертелся вокруг, толкаясь тяжелым боком и стуча твердым хвостом, но более не хулиганил.

А потом я легко позавтракал, не злоупотребляя гвинетом прошлого года с моих виноградников. Солнце незаметно вспорхнуло над зубцами, и свет и тепло залили поляну. Пчелы зажужжали в тонкой дымке умирающей росы. Потом я никак не мог заставить Хагена сжевать большой персик, и догадался все-таки, и зашвырнул его далеко, к самой стене, и велел ему принести, и он сжал его зубами, осторожно, правда, но все одно - спелая мякоть расползлась у него в пасти, и сок брызнул и потек по нестриженым усам и бороде.

- Доброго дня! - приветливо пропела Астания. Добровольная и благодарная затворница, на вольных хлебах она преобразилась. Благодарность же ее сказывалась своеобразно. Половину обитателей замка излечив от моря всяческих болезней и пороков, другой половине она прививала - и небезуспешно - новую пагубу. Да она и сама, судя по зрачкам, баловалась дурманными корешками.

- Эти скородумы успели мне донести, что молодой господин устал от жизни, - заговорила она, изящно и плавно опускаясь прямо на траву у моих ног.