Имя для птицы, или Чаепитие на желтой веранде   ::   Шефнер Вадим Сергеевич

Мы занимали на втором его этаже большую комнату; стены ее, облицованные досками с желобками ("вагонкой") и покрашенные в светло-зеленый цвет, казались мне очень красивыми. В углу стояла большая круглая печь в гофрированной железной рубашке -- тоже зеленоватого цвета. Печь, помнится, топили довольно часто, однако в комнате всегда было холодно -- общее свойство провинциальных деревянных домов того времени; с деревенскими теплыми избами они ни в какое сравнение не шли.

На время родов матери меня ненадолго переселили к некоей Антонине Егоровне. Эта немолодая женщина квартировала в длинном одноэтажном доме, занимая в нем одну очень большую комнату; в соседней, тоже весьма просторной, обитал ее сын, а вся остальная часть дома была безлюдной. На нескольких оконных стеклах пустующей половины дома белели бумажные квадратики -- это означало, что комнаты сдаются.

Антонина Егоровна поселила меня в своей комнатище. Спал я на большом сундуке; жестко было не очень, однако меня удивляло, зачем она стелет мне там: ведь в той же комнате стояла вторая кровать, на которой никто не спал. Может быть, она боялась за матрас? Но "мокруном" я не был, этой детской болезнью не страдал. Еще удивляло и огорчало меня то, что эта женщина кормила меня куда хуже, нежели ела сама. Себе и своему взрослому сыну она варила по утрам яйца, а мне давала только хлеб и вообще держала меня, так сказать, на второй категории. У Антонины Егоровны я все время чувствовал себя голодным и обиженным. К тому же я не мог понять толком, зачем меня от матери переселили к этой жадной женщине.

В комнате стояли мягкие кресла.