Как на Дерибасовской угол Ришельевской   ::   Смирнов Валерий Павлович

И что предложил этот любитель искусства за наличный расчет своему родственнику? Ничего нового – еще раз убить Позднякова. Я Извиняюсь передумал в очередной раз дать сыну чем-то по голове, потому что сколько он ни бил его по этому месту – мозгов все равно не прибавлялось. Поэтому Я Извиняюсь не поленился достать из-под кастрюли с компотом книгу и вычитал оттуда специально для сына: «Мертвые сраму не имут». А потом уже объяснил своими словами, что Позднякова надо, конечно, доводить до могилы, но перед этим обосрать на весь город так, чтобы люди перестали принюхиваться к тому дерьму, которое по сей день стекает с младшего Панича. Это напоминание самому себе так обозлило инвалида, что он тут же стукнул своего наследника костылем куда попало, хотя тот совсем перестал бояться и даже пытался лыбиться. А потом окончательно остывший Я Извиняюсь вызвал к себе главного эксперта всякой живописи по кличке Рембрандт.

Этот незаменимый специалист в свободное от консультаций коллекционеров время околачивался на хорошей должности в музее, набитом шедеврами и фуфелем. А прозвали его Рембрандтом вовсе не потому, что он держал в руках карандаш лучше стакана, а из-за Позднякова. Известный собиратель когда-то стал причиной того, что над Рембрандтом долго ржал весь город. И папаша Я Извиняюсь прекрасно понимал: его эксперт будет придумывать диверсию конкуренту с удвоенной энергией.

Рембрандт был постоянно мрачным и тощим, хотя жрал в два горла без солитера у организме. А когда-то он был улыбчивым и важным, пока Поздняков не сделал из него то, чем он был на самом деле.